|
тогдашнее руководство СССР и РСФСР, КПСС, лидеров нарождающихся партий и движений. Однако высказываемый спектр мнений и суждений о национально-государственном строительстве был чрезвычайно широк, что может, с нашей точки зрения, свидетельствовать лишь о том, что четкого представления о механизмах трансформации псевдофедералистского государства в государство подлинно федеративное, в котором действительно учитываются интересы субъектов, его составляющих, не было. В 1989-1991 гг. общий порыв был таков: "Карфаген тоталитарного псевдофедерализма должен быть разрушен". В декабре 1991 г. "разрушение Карфагена" стало реальностью, хотя (1е ГасЮоно свершилось задолго до Беловежской пущи. Крах "единственно верной" идеологии, стремительные внешнеи внутриполитические изменения, экономические преобразования, кардинальные изменения социальной стратификации привели в "броуновское" движение российские регионы (как этнические, так и "русские"). Более того, произошли серьезные изменения в массовом сознании людей: они перестали идентифицировать себя как единый советский народ. Интенсивно происходило формирование новой идентификации (скорее идентификаций). Стихийное формирование новых идентификаций происходило на основе этнической или территориальной общности. Это формирование неизбежно ставило на первый план вопрос о необходимости его поддержки со стороны государства. В условиях же децентрализации управления страной такую функцию взяли на себя образования, составляющие Российскую Федерацию. В России, начавшей строить свою национальную и региональную политику самостоятельно, аксиомой, принимаемой политической элитой без доказательства, стало утверждение о том, что возрождение страны как демократическою правового государства . невозможно без последовательной децентрализации и федерализации. И этот посыл 44 * |
ной системы важнейшей тенденцией конца 80-х начала 90-х гг. стало нарастание противоречий междудекларируемым федеративным по форме и унитарным по содержанию национально-государственным устройством СССР. Именнаэтим во многом и объясняется трагическое противостояние народов и кровоточащие межнациональные конфликты в различных регионах бывшего СССР. Отход от тоталитарно-унитарной системы был признан необходимым практически всеми политическими силами, включая тогдашнее руководство СССР и РСФСР, КПСС, лидеров нарождающихся партий и движений. Однако высказываемый спектр мнений и суждений о национально-государственном строительстве был чрезвычайно широк, что может, с нашей точки зрения, свидетельствовать лишь о том, что четкого представления о механизмах трансформации псевдофедералистского государства в государство подлинно федеративное, в котором действительно учитываются интересы субъектов, его составляющих, не было. В 1989-1991 гг. общий порыв был таков: “Карфаген тоталитарного псевдофедерализма должен быть разрушен”. В декабре 1991 г. “разрушение Карфагена” стало реальностью, хотя ёе Гасго оно свершилось задолго до Беловежской пущи. Крах “единственно верной” идеологии, стремительные внешнеи внутриполитические изменения, экономические преобразования, кардинальные изменения социальной стратификации привели в“броуновское”движение российскиерегионы (как этнические,так и “русские”). Болеетого, произошли серьезые изменения в массовом сознании людей: они перестали идентифицировать себя как единый советский народ. Интенсивно происходило формирование новой идентификации (скорее идентификаций). Стихийное формирование новых 109 идентификаций происходило на основе этнической или территориальной общности. Это формирование неизбежно ставило на первый план вопрос о необходимости его поддержки со стороны государства. В условиях же децентрализации управления страной такую функцию взяли на себя образования, составляющие Российскую Федерацию. В России, начавшей строить свою национальную и региональную политику самостоятельно, аксиомой, принимаемой политической элитой без доказательства, стало утверждение о том, что возрождение страны как демократического правового государства невозможно без последовательной децентрализации и федерализации. И этот посыл действительно не лишен здравого смысла. На самом деле, “федерация как форма государственного устройства Российского государства, с его территориальными масштабами и политическим, экономическим, национальным, религиозным разнообразием регионов, жизненно важна доя сохранения единства и стабильносги России”1.Но признаниеважности федерализации Россииэто лишь одна сторона медали ее “теоретическая сторона”. На практике же произошел резкий переход от одной крайности к другой. Хлебнув гиперцентралиама и “всевидящего ока” центра, российское руководство выбрало после 1991 г. путь предоставления фактически неограниченного суверенитета. Результатом “тотальной суверенизации” стала нетолько децентрализация правового регулирования, по и набирающие силу дезинтеграционные процессы в стране, повсеместная, вплоть до алогичности, поддержка “огосударствления”этносов. “Россия переживает бурную децентрализацию. Из краев и областей 110 1Пастушенко А. Б. Нормотворчество субъектов Российской Федерации: Автореф. дис... канд. юр. паук. Нижний Новгород, 1996. С. 3. |