|
26 Если искать более глубокие корни трансформации антилиберальных доктрин, то можно сказать, что эти доктрины были реакцией на стремительную модернизацию социальных отношений в правоотношения, по необходимости упускающей многое позитивное, что было наработано предшествующим опытом, и во многом не реализующее надежды социальных низов. Одно направление этой реакции требование ускорить движения в лучшее будущее, другое требование вернутся в лучшее прошлое.1 И, по-видимому, реакция эта была столь сильной, что история дала шанс реализоваться обеим альтернативам, хотя, как всегда, в своем иррационально крайнем выражении. Речь идет о социализме и национал социализме России и Германии, стран, ставших жертвами своей стремительной модернизации. Тоталитаризм, в который вылились обе эти концепции, стал возможен в том числе и благодаря отсутствию развитых правовых, формальных гарантий, характеризующих правовое государство. Решающим для формирования конституции является сам факт ее существования: с того момента, как она возникает, верховная власть, оставаясь непререкаемой и неотчуждаемой, перестает быть неограниченной. Политическая власть становится господством правовых норм, а не произвольной воли. И хотя для власти существует возможность расширить границы свободы, определяемой основным законом, это осуществимо только посредством процедуры коррекции конституции (в какой форме важный, но отдельный вопрос), а не прямой директивой воли. Ведь конституция не является законом в обычном смысле этот слова, ибо она ограничивает не только исполнительную власть, но и законодателя. Закон не может быть принят, если он не соответствует конституции. Она является «сверхзаконом» для самого законодателя, который действует, исходя из принципов конституции так же, как принимает подзаконные акты исполнительная власть, исходя из законов. А ряд норм вообще не может быть исправлен, показывая этим существование иных источников легитимации конституционных норм, по сравнению с обычным законодательством. 1 Орлов Б. Политическая культура России и Германии: попытка сравнительного анализа. М., 1995., стр. 98. |
теорий справедливости в тоталитарную политическую практику. Довольно быстро на первый план выступило не то, что объединяло их с концепцией правового государства, а то, что с ней разъединяло: противостояние юридизму, правовой и политической справедливости. Научная теория правового государства, таким образом, не может быть оторвана от либерального мировоззрения, хотя и не может исчерпываться исключительно им, таков один из парадоксальных итогов эволюции идеи правового государства в политической науке. Если искать более глубокие корни трансформации антилибералистских доктрин, то можно сказать, что эти доктрины были реакцией на стремительную модернизацию социальных отношений в правоотношения, по необходимости упускающей многое позитивное, что было наработано предшествующим опытом, и во многом не реализующее надежды социальных низов. Одно направление этой реакции требование ускорить движения в лучшее будущее, другое требование вернутся в лучшее прошлое. И, по-видимому, реакция эта была столь сильной, что история дала шанс реализоваться обоим альтернативам, хотя, как всегда, в своем иррационально крайнем выражении. Речь идет о социализме и националсоциализме России и Германии, стран, ставших жертвами своей стремительной модернизации.32 Тоталитаризм, в который вылились обе эти концепции, стал возможен только благодаря отсутствию правовых, формальных гарантий, характеризующих правовое государство. Вместе с тем, идеи и ценности, составлявшие содержание социал-демократического и национально окрашенного консерватив3! Махнач В. Параметры христианской политики // «Наши задачи» Ивана Ильина и ... наши задачи. К., 1995, с. 30. г‘ Орлов Б. Политическая культура России и Германии: попытка сравнительного анализа. М., 1995. С.98. 36 неповторимость его облика, но, вместе с тем, подобие всех конституций друг другу говорит о единстве конституционного процесса, единой сущности конституционного государства. Решающим для формирования конституции является сам факт ее существования: с того момента, как она появляется, верховная власть, оставаясь непререкаемой и неотчуждаемой, перестает быть неограниченной. Политическая власть становится господством правовых норм, а не произвольной воли. И хотя для власти существует возможность расширить границы свободы, определяемой основным законом, это осуществимо только посредством процедуры коррекции конституции (в какой форме важный, но отдельный вопрос), а не прямой директивой воли. Ведь конституция не является законом в обычном смысле этого слова, ибо она ограничивает не только правительственную власть, но и законодателя. Закон не может быть принят, если он не соответствует конституции. Она является сверхзаконом для самого законодателя, который действует, исходя из принципов конституции так же, как принимает подзаконные акты исполнительная власть, исходя из законов. А ряд норм вообще не может быть исправлен, показывая этим существование иных источников легитимации конституционных норм, по сравнению с обычным законодательством. Вторая особенность и необходимое условие конституционного строя равенство всех перед законом и обеспечение каждому гражданину судебной защиты его прав и свобод. Это требование полностью разрушает структуру традиционного сословного и классового общества, организация которого предполагало субординацию и иерархию власти. Оно создает новое гомогенное общество, которое значительно упрощает и рационализует горизонтальные отношения между людьми. В нем реализуется новое отношение человека к закону по разрешительному принципу: разреше38 |