|
одни из них ликвидированы, другие реорганизованы, третьи принципиально изменили свои функции. В результате возникла новая система высших государственных должностей, тем самым ранее замкнутый высший слой общества приоткрылся для выходцев из других групп. Прежняя номенклатура видоизменившись сохранилась, так как продолжили существовать бывшие номенклатурные и связанные с ним властно-распорядительные должности. Причем значительно более половины таких должностей занимала прежняя политическая элита, реализующая советскую модель управленческой деятельности. По мнению О. Крыштановской, правящая элита па 69,9 % сформировалась из субэлит прежней старой номенклатуры (высшее руководство на 75 %, партийная элита на 57,1 %, региональная на 82,3 %, правительство на 74,3 %, бизнес-элита на 61 %). Изменилось лишь соотношение удельных весов прежних субэлит.4 Представители нынешней политической элиты республики Бурятия также в большинстве своем были представителями советской и партийной номенклатуры, хозяйственными руководителями. Более 80 % из них имеют номенклатурный опыт работы. В ходе исследования, проведенного В.Г. Жалсановой среди представителей политической элиты республики, было выявлено, что наиболее значимый опыт управленческой деятельности 44,1 % ее представителей получили на ответственной хозяйственной работе, 33,3 % в органах современной администрации, 28,8 % в прежних советских и партийных органах, 15,3 % на комсомольской и общественной работе.^ Основными критериями статуса общественных групп, а соответственно и социальной стратификации общества, принято считать политический потенциал, выражающийся в объеме властных и политических функций; экономический потенциал, проявляющийся в масштабах собственности, доходов и в уровне жизни; социокультурный потенциал, отражающий уровень образования, квалификации и 62 |
прослойке относились и руководители средних по размеру и значимости предприятий, хозяйств, организаций. Другую часть прослойки составляли идеологические работники: партийные журналисты и пропагандиста, преподаватели общественных наук, ученые-обществоведы. Третья составляющая —разного рода привилегированная обслуга: медики спецучреждений, персонал дач, личные водители, служащие спецмагазинов, артисты, писатели, адвокаты, художники, врачи, дипломаты, а также средние командиры армии, флота, КГБ и МВД. Уровень благосостояния этой группы общества был выше, чем у трудящихся, что было связано с заинтересованностью номенклатуры в ее услугах и готовностью за них платить.[2] В целом главными особенностями социалистической социальной структуры были: весьма высокая концентрация власти и собственности в руках правящего класса, резкая поляризация положения высших и низших слоев общества на фоне общего отставания уровня жизни, неразвитость (отсутствие) среднего слоя, а также доминирование должностного критерия стратификации над квалификационным.[3] В результате преобразований 1990-х гг. новая социальная структура приобрела неустойчивый и аморфный характер. Ее важнейшей чертой стало наложение двух социальных конструкций: прежней и повой, которая складывается, благодаря изменению экономических отношений. Серьезным изменениям подверглась правящая элита российского общества. Была существенно пересмотрена сама система властных органов одни из них ликвидированы, другие реорганизованы, третьи принципиально изменили свои функции. В результате возникла новая система высших государственных должностей, тем самым ранее замкнутый высший слой общества приоткрылся для выходцев из других групп. Прежняя номенклатура видоизменившись сохранилась, так как продолжили существовать бывшие номенклатурные и связанные с ним властно распорядительные должности. Причем значительно более половины таких должностей занимала прежняя политическая элита, реализующая советскую модель управленческой деятельности. По мнению О. Крыштановской, правящая элита на 69,9 % сформировалась из субэлит прежней старой номенклатуры (высшее руководство на 75 %, партийная элита на 57,1 %, региональная на 82,3 %, правительство на 74,3 %, бизнесэлита на 61 %). Изменилось лишь соотношение удельных весов прежних субэлит. [4] Представители нынешней политической элиты республики Бурятия также в большинстве своем были представителями советской и партийной номенклатуры, хозяйственными руководителями. Более 80 % из них имеют номенклатурный опыт работы. В ходе исследования, проведенного В.Г. Жалсановой среди представителей политической элиты республики, было выявлено, что наиболее значимый опыт управленческой деятельности 44,1 % се представителей получили на ответственной хозяйственной работе, 33,3 % в органах современной администрации, 28,8 % в прежних советских и партийных органах, 15,3 % на комсомольской и общественной работе.[5] Основными критериями статуса5 общественных групп, а соответственно, и социальной стратификации общества, принято считать политический потенциал, выражающийся в объеме властных и политических функций; экономический потенциал, проявляющийся в масштабах собственности, доходов и в уровне жизни; социокультурный потенциал, отражающий уровень образования, квалификации и профессионализма работников, особенности образа и качества жизни и, наконец, социальный престио/с, являющийся концентрированным отражением названных выше признаков. В стратификации советского общества решающую роль играл политический капитал, определявшийся местом общественных групп в пар |