|
право в этом случае тем, чему граждане повинуются не как принуждающей внешней силе, которой они не могут противостоять, а той реальностью, без которой они просто перестают быть свободными людьми. Суммируя сказанное, имеет смысл заметить, что упомянутое различие морали и нравственности составляет достижение зрелой гегелевской мысли. Так, в своей ранней работе “Философская пропедевтика” Гегель еще не вполне разделяет нравственность и мораль. Однако он уже здесь стремится сделать понятным различие морали и права как двух форм духа, в то же время указывая и на их внутреннюю общность: “Право и мораль отличаются друг от друга. Нечто вполне позволительное с точки зрения права может быть чем-то таким, что правом запрещается... Однако мораль требует не только соблюдения права по отношению к другим, а, напротив того, соединяет с правом умонастроение, состоящее в том, чтобы уважать право ради права. Мораль требует даже, чтобы' прежде всего было соблюдено право и лишь после того, как оно исчерпано, вступали бы в действие моральные определения” . Общность права и нравственности определяется прежде всего общностью их субстанции свободы. С одной стороны, Гегель определяет посредством понятия свободы нравственность: “нравственность есть понятие свободы, ставшее наличным миром и природой самосознания”. С другой стороны, право Гегель определяет как наличное бытие свободной воли. Хотя в цитированном фрагменте из “Энциклопедии философских наук” мы видели “право” вынесенным в отдельный параграф и таким образом как бы отделенным от сферы морали и нравственности, следует иметь в виду, что речь здесь идет всего лишь о том, что сам Гегель именует “абстрактным правом”. ' В качестве абстрактного оно нуждается в развитии, результатом которого (то есть как раз полнотой конкретного права!) и являются мораль, а особенно нравственность. Рассмотрев, как определяет Гегель отношения права, морали и нравст1 Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет: В 2 т. М., 1973. Т.2. С. 32. 2 Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990. С. 200. 3 Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1977. Т.З. С. 327. 108 |
меры в себе самом, и поэтому элемент упорядоченности и пропорциональности в экономику, хозяйственную жизнь общества, может быть внесен лишь государством, которое в лице правительства обладает знанием потребностей целого. Здесь оно выступает как самосознание того, что в обществе лишь сознается. Итогом анализа личности, гражданского общества и государства должно быть, согласно Гегелю, осознание того, что такое право и действительная свобода. Это возможно лищь тогда, когда познание подчиненно единому методу и разворачивает себя в систему науки. Ведь без уяснения того, что составляет субстанцию природной и духовной реальности, в чем состоит единство универсума, невозможно раскрыть природу человека. Субстанцией последнего, как духовного существа, является процесс самоопределения всеобщей реальности к субъективному, объективному и абсолютному способу своего бытия. Все эти необходимые моменты духовной природы человека, составляют ступени его самоосвобождения. Объективную сторону этого процесса составляет реальность права, которое у Гегеля рассматривается не в его узко-юридическом значении, а как систематизированное целое, охватывающее наличное бытие всех определений свободы, разумной воли, включая сферу моральности и нравственности. Действительное право в этом случае является тем, чему граждане повинуются не как принуждающей внешней силе, которой они не могут противостоять, а той реальностью, без которой они просто перестают быть свободными людьми. Только целостный взгляд на философию права Гегеля позволяет правильно оценить особенности его отношения к теории естественного права и особенности трансформации этой теории под воздействием диалектической методологии Гегеля. Рассмотрим этот вопрос подробнее. В работах Гегеля трудно найти отчетливое определение естественного права. Наиболее адекватно, на наш взгляд, естественное право по Гегелю определено С. Кечекьяном: «... для Гегеля естественное право есть единство бытия и |