|
зум имеет преимущество перед теоретическим, ибо последний, взятый как таковой (именно как разум, а не как рассудок), не способен произнести ни одного категорического суждения, запутываясь в антиномиях, между тем как первый дает нам категорический императив, и с этой данностью мы не можем не считаться. Об этом законе чистого практического разума Кант говорит: “для того, чтобы рассматривать этот закон без ложных толкований как данный, надо заметить, что он не эмпирический закон, а единственный факт чистого разума, который провозглашается, таким образом, как первоначально законодательствующий разум (sic volo, sic jubeo)”. Таким образом, этот закон дан нам как факт как факт особого рода факт разума. Мы приходим к тому, что Кант называл категорическим императивом практического разума, к верховному нравственному закону, истекающему из существа самого разума. Как и все определения чистого разума, этот закон имеет характер формальный. Он не говорит, что именно человек должен делать; содержание деятельности дается жизнью, следовательно, зависит от опытных данных. Но высшим мерилом всякого опыта он ставит подчинение частных стремлений сознанию общего закона. Это подчинение называется обязанностью. В этом сознании заключается достоинство человека как разумного существа. Этим человек выделяется из чувственного мира и становится носителем высшего, господствующего над ним начала. Вследствие этого сознания он в себе самом видит не простое только явление, стоящее в ряду других явлений; он признает себя мерилом всех явлений. И в этом он находит высшее свое удовлетворение, которое никак не может быть подведено под понятие об удовольствии, ибо оно дается только подчинением удовольствия высшему началу. Удовольствие всегда остается делом личного вкуса. Невозможно требовать от человека, чтобы ему нравилось то, что ему не нравится. Здесь же нравственный закон непременно требует, чтобы человек удовлетворялся этим, а не другим; 42 Кант И. Критика практического разума // Соч.: В 6 т. М., 1965. Т.4. 4.1. С.348. |
априорное синтетически-практическое положение»1. В «Критике чистого разума» показано какими свойствами обладают и как возможны априорные синтетически-теоретические суждения. Кант разъясняет, что всякое априорное синтетически-практическое положение должно строиться по типу априорного синтетически-теоретического. В разделе «Как возможен категорический императив?» Кант пишет: «Это категорическое долженствование представляет априорное синтетическое положение, потому что вдобавок к моей воле, на которую воздействуют чувственные влечения, присовокупляется идея той же, но принадлежащей к умопостигаемому миру чистой, самой по себе практической воли, которая содержит высшие условие первой воли согласно с разумом; это примерно так, как к созерцаниям чувственно воспринимаемого мира присовокупляются понятия рассудка, сами по себе не означающие ничего, кроме формы закона, и благодаря этому делают возможными априорные синтетические положения, на которых основывается все познание природы»2. При этом чистый практический разум имеет преимущество перед теоретическим, ибо последний, взятый как таковой (именно как разум, а не как рассудок), не спосоа бен произнести ни одного категорического суждения, запутываясь в антиномиях, между тем как первый дает нам категорический императив, и с этой данностью мы не можем не считаться. Об этом законе чистого практического разума Кант говорит: « ... для того, чтобы рассматривать этот закон без ложных толкований как данный, надо заметить, что он не эмпирический закон, а единственный факт чистого разума, который провозглашается, таким образом, как первоначально законодательствующий разум (sic volo, sic jubeo)»3. Таким образом, этот закон дан нам как факткак факт особого родафакт разума. Мы приходим к тому, что Кант называл категорическим императивом прак тического разума к верховному нравственному закону, истекающему из существа самого разума. Категорический императив Кант отличает от ассерторического императива принципа благоразумия, умения выбирать средства для достижения собственного счастья1. Как известно, различие между низшей способностью желания желанием счастья, и высшей способностью способностью стремления к благу составляет исходный пункт критики практического разума. Само понятие блага восходит к платоновскому диалогу «Филеб». Идея конечной цели в применениич свободы по моральным законам имеет субъективно практическую реальность. Благо как конечная цель есть «соединение наибольшего благополучия с высшим условием доброго«, где «доброе» есть законосообразная нравственность . Счастьеэмпирически обусловлено, т.е. зависит от свойств природы, и a priori не ясно, соответствует ли природа этой цели. Теоретическая возможность счастья проблематична. В нравственности же мы свободны от воздействия природы. Нравственность в своей возможности установлена до опыта и догматически достоверна. Для Канта категорический императив это императив стремления к благу. Таким образом, право, как и нравственность, имеет своей предпосылкой развитие у личности высшей способности желания. Говоря современным языком, личность, ориентированная на правомерное поведение, должна обладать ориентацией на высшие социальные идеалы, а в конечном итоге должна обладать способностью ставить высшие интересы (социального, религиозного, мировоззренческого характера) выше личного стремления к счастью. Как и все определения чистого разума, этот закон имеет характер формальный3. Он не говорит, что именно человек должен делать; содержание деятельКант И. Критика практического разума. СПб., 1995. С. 78-79. 2Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 5. С. 489-496. 3См: Там же. С. 79-80. ности дается жизнью, следовательно, зависит от опытных данных. Но высшим мерилом всякого опыта он ставит подчинение частных стремлений сознанию общего закона. Это подчинение называется обязанностью, в сознании которой заключается достоинство человека как разумного существа. Здесь мы имеем целую цепь определений, тесно связанных друг с другом и вытекающих из одного источника, из чистого самосознания разума, который свой собственный закон ставит абсолютным мерилом всей деятельности разумных существ. Только этими началами объясняется фактическое существование нравственности в человеке. И эти начала не ограничиваются жизнью отдельного существа; из них возникает целый мир нравственно-правовых отношений. Несмотря на формальный характер, нравственный закон имеет свое отвлеченно общее содержание, вытекающее из самой его формы. Это содержание дается нам понятием о законе как связи разумных существ. Отсюда, в конечном итоге, вытекают основные принципы правовых отношений разумных существ между собой. Каждое из них как носитель абсолютного начала имеет абсолютное достоинство; следовательно, оно всегда должно быть целью, а никогда не может быть унижено до степени простого средства. Что именно человек должен делать в соответствии с этим принципом нравственный закон не определяет. Он ограничивается формальными предписаниями: "не делай другим того, чего ты не желаешь, чтобы они тебе делали" и "делай другим то, что ты желаешь, чтобы они тебе делали". В этих правилах заключается вся сущность нравственного закона в отношении к другим, равным человеку, разумным существам. Но нравственный закон идет еще далее. Будучи абсолютным, он не только определяет частные отношения тех или других соприкасающихся между собой лиц, но, подобно закону тяготения в физическом мире, он связывает все бесчисленное множество разумных существ, настоящих, прошедших и будущих, в одно мировое целое. Во всем духовном мире закон один и тот же и везде част |