|
Кант описывает этот объект как такой объект, который только разум может мыслить, он есть подлежащий определению идеал разума “возможное царство целей как царство природы. Это мораль как практическая идея для того, чтобы реализовать то, что не есть, но может стать благодаря нашей деятельности, и притом сообразно именно с этой идеей, в то время как телеология рассматривает “природу как царство целей и есть теоретическая идея для объяснения того, что есть”.1Этот объект должен через наши поступки согласно моральному закону стать действительным именно поэтому указанный принцип есть конститутивный, тогда как тот же принцип целесообразности в способности суждения есть только регулятивный, поскольку способность суждения имеет дело с являющимся бытием. Идея конечной цели в применении свободы по моральным законам имеет субъективно практическую реальность. Мы априорно определены разумом к тому, чтобы содействовать благу в мире. Благо как конечная цель есть “соединение наибольшего благополучия с высшим условием доброго44, где “доброе” есть законосообразная нравственность.2Счастье эмпирически обусловлено, т.е. зависит от свойств природы, и a priori не ясно, соответствует ли природа этой цели. Теоретическая возможность счастья проблематична. В нравственности же мы свободны от воздействия природы. Нравственность в своей возможности установлена до опыта, и догматически достоверна. Для объективно теоретической реальности понятия о конечной цели необходимо, чтобы творение, мир, тоже имел конечную цель, которая не может не совпадать с моральной. Возможность этой цели можно мыслить только в предпосылке морального творца мира и конечную цель творения.3 Следовательно, только в этой предпосылке можно мыслить природу как единство, подчиненное системе законов и саму закономерность природы как закон. Последнее означало бы стирание различия между феноменальным и ноуменальным бытием. Исходя из этого принципа, идея о конечной цели мира, в которой сов1 Кант И. Основы метафизики нравственности // Соч.: В 6т. М., 1965. Т.4. 4.1. С. 278-279. 2 Там же. С. 489-496. 3 Там же. С. 491. 52 |
тического разума к верховному нравственному закону, истекающему из существа самого разума. Категорический императив Кант отличает от ассерторического императива принципа благоразумия, умения выбирать средства для достижения собственного счастья1. Как известно, различие между низшей способностью желания желанием счастья, и высшей способностью способностью стремления к благу составляет исходный пункт критики практического разума. Само понятие блага восходит к платоновскому диалогу «Филеб». Идея конечной цели в применениич свободы по моральным законам имеет субъективно практическую реальность. Благо как конечная цель есть «соединение наибольшего благополучия с высшим условием доброго«, где «доброе» есть законосообразная нравственность . Счастьеэмпирически обусловлено, т.е. зависит от свойств природы, и a priori не ясно, соответствует ли природа этой цели. Теоретическая возможность счастья проблематична. В нравственности же мы свободны от воздействия природы. Нравственность в своей возможности установлена до опыта и догматически достоверна. Для Канта категорический императив это императив стремления к благу. Таким образом, право, как и нравственность, имеет своей предпосылкой развитие у личности высшей способности желания. Говоря современным языком, личность, ориентированная на правомерное поведение, должна обладать ориентацией на высшие социальные идеалы, а в конечном итоге должна обладать способностью ставить высшие интересы (социального, религиозного, мировоззренческого характера) выше личного стремления к счастью. Как и все определения чистого разума, этот закон имеет характер формальный3. Он не говорит, что именно человек должен делать; содержание деятельКант И. Критика практического разума. СПб., 1995. С. 78-79. 2Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 5. С. 489-496. 3См: Там же. С. 79-80. свободного существа, и осуществляет дедукцию категорического императива из принципа автономии воли. Автономия есть такое свойство воли, благодаря которому воля сама для себя есть закон, независимо от свойств объектов воления. Этот принцип дает понятие «безусловно доброй воли« и формулу категорического императива. Чистый разум как практическая способность, т.е. такая способность, которую мы мыслим как «свободное применение нашей каузальности посредством идей, или чистых понятий разума» содержит в моральном законе регулятивный принцип наших поступков. Поскольку это есть принцип свободного применения каузальности, то тем самым этот же принцип есть и принцип конституирования понятия объекта. Этот конститутивный принцип есть субъективно конститутивный: относительно него нельзя предполагать независимого от нашей деятельности его существования, мы не можем предполагать его явления ни в каком чувственном опыте. В «Основах метафизики нравственности» Кант описывает этот объект как такой объект, который только разум может мыслить, он есть подлежащий определению идеал разума «возможное царство целей как царство природы. Эта мораль как практическая идея для того, чтобы реализовать то, что не есть, но может стать благодаря нашей деятельности, и притом сообразно именно с этой идеей...» в то время как телеология рассматривает «природу как царство целей и есть теоретическая идея для объяснения того, что есть»1. Этот объект должен через наши поступки согласно моральному закону стать действительным именно поэтому указанный принцип есть принцип конститутивный. Ориентируясь на благо как конечную цель деятельности, разум реализует нравственный закон закон автономной воли, закон свободы. Его объект может мыслиться только разумом и не может быть предметом опыта. Основу обязательности закона надо искать не в природе человека и не в тех обстоятельст-Ч 1Кант И. Указ. соч. Т. 4. Ч. 1. С. 278-279. |