|
ждение, повелевающее способствовать счастью других людей. Это последнее, как выведенное из разума, не может безусловно определять прагматическую волю, для последней потребуется еще какой-нибудь закон, ограничивающий ее интерес и придающей ему форму всеобщности. Именно такую ситуацию мы встречаем, например, в моральной философии Локка. Локк пытается строить категорическую моральную теорию, исходя из принципа прагматической воли, и вынужден говорить о законе божественных наград и наказаний, обоснованном в трансцендентальном воздаянии потустороннего мира, который единственно может обусловить законодательство прагматической воли и принудить искать содержание нравственного долга и следовать ему. В понятии закона, таким образом, Кант выражает идею свободной причинности ноуменального бытия по отношению к феноменальному. Эта идея применима в сфере деятельности практического разума, т.е. в сфере моральных и правовых отношений личности. Дело в том, что именно здесь человек, принадлежащий двум мирам ноуменальному и феноменальному в силу своей “свободной каузальности посредством идей” сам может дать бытие тому, что не есть, но может стать” в нашей деятельности, и именно как сообразное с этими идеями. В предшествующей истории идей мы можем обнаружить подобную форму логического умозаключения, а именно: в средневековой традиции естественного права, в рационалистическом учении о достигаемости природы сотворенного (Фома Аквинский). Согласно этому учению, идеи в постигающем человеческом разуме в формах этих идей, понятий, категорий разум схватывает связи мира те же самые идеи, которые наличны в творящем разуме Бога. Будучи трансцендентные по отношению к сотворенному миру, они вместе с тем есть его основание и причина. Новое Время ставит под вопрос совпадение идей в человеческом разуме и идей в разуме Бога, подвергая тем самым сомнению лежащую в основе средневекового мышления аристотелевскую логику. Кант в “Критике чистого разума” вполне четко определяет свое отношение к Аристотелю: “... наша задача в своей основе вполне совпадает с его задачей, хотя в ре56 1Локк Дж. Два трактата о гражданском правлении // Соч.: В 3 т. М., 1983. T.3. С. 19,23 26,45 47 |
РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ 41 БИБЛИОТЕКА не рассматривает существо этого произвола воли, но лишь форму этих отношений. Право, таким образом, охватывает всю целостность условий, при которых произвольные действия любой личности могут быть гармонизированы в действительности с произвольными действиями любого другого лица, в соответствии с универсальным законом свободы1. Но тогда встает вопрос: почему нормы нравственности и практический императив не может быть формулой закона, почему эту задачу берет на себя именно наука о праве? Дело в том, что этот императив не может дать формы категорического веления, поскольку он произведен гетерономией воли: здесь практический принцип и практическое суждение имеют разные источники . Цель природы, имеющаяся у всех людей их собственное счастье . Эта цель, безусловно, может служить практическим принципом, но он сам по себе не носит характера всеобщности. Из него не может быть выведено практическое суждение, повелевающее способствовать счастью других людей. Это последнее, как выведенное из разума, не может безусловно определять прагматическую волю, для последней потребуется еще какой-нибудь закон, ограничивающий ее интерес и придающей ему форму всеобщности. Именно такую ситуацию мы встречаем, например, в моральной философии Локка. Локк пытается строить категорическую моральную теорию, исходя из принципа прагматической воли, и вынужден говорить о законе божественных наград и наказаний, обоснованном в воздаянии потустороннего мира, который единственно может обусловить законодательство прагматической воли и принудить искать содержание нравственного долга и следовать ему . 1Сурия Пракаш Синха. Юриспруденция. Философия права. М., 1996. С. 115-116. 2Кант И. Указ. соч. Т. 4. Ч. 1. С. 275; Раздел II «Переход от популярной нравственной философии к метафизике нравственности". С.243-289. 3Кант И. Указ. соч. Т. 4. Ч. 1. С. 272. 4См.: Локк Дж. Сочинения в трех томах. Т. 3. М., 1988. С. 19,23 26,45 47. В понятии закона Кант выражает идею свободной причинности ноуменального бытия по отношению к феноменальному. Эта идея применима в сфере деятельности практического разума, т.е. в сфере моральных и правовых отношений личности. Дело в том, что именно здесь человек, принадлежащий двум мирам ноуменальному и феноменальному,в силу своей «свободной каузальности посредством идей» сам может дать бытие тому, что не есть, но может стать в нашей деятельности, и именно как сообразное с этими идеями. В предшествующей истории идей мы можем обнаружить подобную форму логического умозаключения, а именно: в средневековой традиции естественного права, в рационалистическом учении о постигаемости природы сотворенного (Фома Аквинский)1. Согласно этому учению, идеи в постигающем человеческом разуме в формах этих идей, понятий, категорий разум схватывает связи мира те же самые идеи, которые наличны в творящем разуме Бога. Будучи трансцендентные по отношению к сотворенному миру, они вместе с тем есть его основание и причина. Новое Время ставит под вопрос совпадение идей в человеческом разуме и идей в разуме Бога, подвергая тем самым сомнению лежащую в основе средневекового мышления аристотелевскую логику. Кант в «Критике чистого разума» вполне четко определяет свое отношение к Аристотелю: « .... наша задача в своей основе вполне совпадает с его задачей, хотя в решении ее мы далеко расходимся с ним...» . Применение схематики Канта к формам философии права Нового Времени позволяет распознать в традиционных метафизических посылках этих форм, элементы становления трансцендентального принципа. Именно такого рода ситуацию мы имели в связи с моральной философией Локка. Значение схематики Канта, заданной им в области права, а также его транс1Подробнее см.: История философии права / Отв. ред.: Сальников В.П., Альбов А.П., Масленников Д.В. СПб., 1998. С. 72-77. 2Кант И. Указ. соч. Т. 3. С. 174. 42 |