ситуация сложилась в небольших населенных пунктах (рабочих поселках), где добывающее предприятие или геологоразведочная партия является, как правило, вообще единственным работодателем. В случае увольнения (при ликвидации предприятия или в целях сокращения производственных расходов) у жителей таких городов и поселков практически нет шансов найти работу по специальности, а зачастую и никаких возможностей для трудоустройства. Поэтому уровень безработицы (отношение численности безработных к экономически активному населению) в северных нефтегазовых регионах неоправданно высок. Например, среди сибирских регионов субъектов Федерации, входящих в Межрегиональную ассоциацию «Сибирское соглашение», едва ли не самые высокие уровни безработицы имеют место в ХМАО 3,4%, ЯНАО 2,7% и Томской области 3%. Следует отметить, что в этих показателях учтена численность безработных, зарегистрированных в службах занятости. Общая же численность безработных в несколько раз превышает число граждан, получивших официальный статус безработного. Наряду с регистрируемой, существует и скрытая безработица, принимающая самые различные формы. Одними из наиболее типичных форм скрытой безработицы являются отпуска по инициативе администрации предприятий и работа в режиме неполного рабочего дня. По действующим правилам учета, к числу занятых в экономике относятся те граждан, которые работают в личных подсобных хозяйствах аграрного типа. Однако подобная занятость зачастую является вынужденной из-за отсутствия другой работы. И, наконец, официальная статистика совершенно не учитывает фиктивную занятость населения, когда граждане формально трудоустроены, но в действительности не работают. Перечисленные обстоятельства вполне позволяют предположить, что безработица в нефтегазовых регионах в настоящее время имеет преимущественно скрытые формы, а официальные 75 |
рации, регионов-импортеров нефти и газа, а также крупных финансовых центров (российских и зарубежных). Сложившаяся ситуация во многом обусловлена действующей в России налоговой системой, которая, с одной стороны, плохо адаптирована к интересам и проблемам сырьевых территорий, а с другой не способна адекватно реагировать на изменение эффективности нефтегазовых операций (цен на углеводороды, условий добычи и разработки месторождений и проч.). Проблема занятости населения на сегодняшний день является, пожалуй, главной и самой трудноразрешимой социальной проблемой нефтегазодобывающих территорий. Многие бывшие вахтовые поселки нефтяников и газовиков, основанные 20-30 лет назад, за прошедшие годы выросли в крупные и средние города, которые, за редким исключением, так и остались монопрофильными поселениями —никаких других отраслей, кроме нефтегазовой, в них не развивалось и не развивается. Еще более тяжелая ситуация сложилась в небольших населенных пунктах (рабочих поселках), где добывающее предприятие или геологоразведочная партия является, как правило, вообще единственным работодателем. В случае увольнения (при ликвидации предприятия или в целях сокращения производственных расходов) у жителей таких городов и поселков практически нет шансов найти работу по специальности, а зачастую и никаких возможностей для трудоустройства. Поэтому уровень безработицы (отношение численности безработных к экономически активному населению) в северных нефтегазовых регионах неоправданно высок. Например, среди сибирских регионов субъектов Федерации, входящих в Межрегиональную ассоциацию «Сибирское соглашение», едва ли не самые высокие уровни безработицы имеют место в ХМАО 3,4 %, ЯНАО —2,7 % и Томской области —3 % (по состоянию на сентябрь 1999 года). Следует отметить, что в этих показателях учтена численность безработных, зарегистрированных в службах занятости. Общая же численность безработных в несколько раз превышает число граждан, получивших официальный статус безработного, что хорошо видно на примере ХМАО и ЯНАО. 8 Наряду с регистрируемой, существует и.скрытая безработица, принимающая самые различные формы. Одними из наиболее типичных форм скрытой безработицы являются отпуска по инициативе администрации предприятий и работа в режиме неполного рабочего дня. По действующим правилам учета к числу занятых в экономике относятся те граждан, которые работают в личных подсобных хозяйствах аграрного типа. Однако подобная занятость зачастую является вынужденной из-за отсутствия другой работы. И наконец, официальная статистика совершенно не учитывает фиктивную занятость населения, когда граждане формально трудоустроены, но в действительности не работают. Перечисленные обстоятельства вполне позволяют предположить, что безработица в нефтегазовых регионах в настоящее время имеет преимущественно скрытые формы, а официальные статистические данные высвечивают лишь «верхушку айсберга». Все это, несомненно, обостряет реальную проблему занятости населения и затрудняет ее решение. Без всякого преувеличения можно сказать, что безработица стала настоящим бичом для коренного населения северных территорий. Развитие нефтегазовой промышленности во многих случаях привело к серьезным нарушениям в природной среде и традиционном укладе жизни малочисленных северных народов. Будучи лишены естественных условий для ведения хозяйства (оленеводства, охоты, рыбного промысла, национальных ремесел), аборигены с большим трудом адаптируются к «цивилизованному» городскому образу жизни, привнесенному пришлым населением. А получить скольконибудь приличное образование и найти работу на нефтегазовом Севере можно только в городах. Таким образом, проблема занятости населения в северных нефтегазовых регионах имеет двоякую окраску. С одной стороны, в результате бурного освоения ресурсов нефти и газа в советские годы, обусловившего высокий уровень миграции, северные территории оказались перенаселенными, что со всей очевидностью дает о себе знать на поздних стадиях добычи углеводоро9 |