50 Сегодня этот метод называют «погружением» в язык. Большинство нянь, гувернанток, гувернеров, учителей и наставников вообще не говорили по-русски, так что ребенок постоянно был окружен иностранной речью и усваивал ее с раннего детства. Иногда это делали сознательно и русскоговорящие наставники» как, например, в приведенных выше примерах учебных заведений, или дома родители. Так, П.П. Семеиов-Тян-Шанский о своем детстве вспоминал: «Обучением старших детей занималась моя мать; она обучала их русской грамматике, французскому и немецкому языкам, истории и географии. Мать почти всегда говорила с нами по-французски, а в определенные дни заставляла нас говорить и между собою исключительно по-французски и по-немецки, что и делалось нами по возможности, но без строгого педантизма». [114, С.423-424] Большое значение имела и начавшаяся довольно рано разработка методов и принципов обучения, включавшая в себя особое внимание грамматике (сказывалось и то, что обучение живым иностранным языкам первоначально строилось но образцу обучения лагыни) и переводу как важнейшей составляющей языкового образования. Наконец, далеко не последнюю роль сыграл тот факт, что многие с детства оказывались «погруженными» в языковую среду, находясь на руках иностранных нянек, учителей и гувернеров. Именно сочетание всех этих компонентов давало блестя щи е резул ьтаты. Говоря об иностранных языках, нельзя обойти важнейший вопрос, связанный с их изучением, — их влияние на национальную самобытность. Язык, а особенно культура, проводником которой он является, не могут не оказывать воздействие на национальную культуру, особенно когда увлечение ими достигает таких огромных размеров, как это порой происходило в России. Это прекрасно осознавалось во все времена и не могло не волновать. |
142 «екстемпоре». Латинский язык: с немецкого на латинский компонирует «екстемпоре». [148, С. 189] Так учили иностранным языкам в учебных заведениях. Но одной из важнейших причин свободного владения языками определенной части русского общества было, пожалуй, домашнее воспитание, а точнее, тот факт, что чаще всего учить начинали с раннего детства и с помощью учителей — носителей иностранного языка. Сегодня этот метод называют «погружением» в язык. Большинство нянь, гувернанток, гувернеров, учителей и наставников вообще не говорили порусски, так что ребенок постоянно был окружен иностранной речью и усваивал ее с раннего детства. Иногда это делали сознательно и русскоговорящие наставники» как, например, в приведенных выше примерах учебных заведений, или дома родители. Так, П.П. Семенов-Тян-Шанский о своем детстве вспоминал: «Обучением старших детей занималась моя мать; она обучала их русской грамматике, французскому и немецкому языкам, истории и географии. Мать почти всегда говорила с нами по-французски, а в определенные дни заставляла нас говорить и между собою исключительно по-французски и понемецки, что и делалось нами по возможности, но без строгого педантизма». [114,0.423-424] Интересен путь овладения иностранными языками, описанный А.Т. Болотовым (1737— 1796) в его знаменитых Записках. Обучение его началось в доме курляндского дворянина господина Неттельгорста, жившего на самой польской границе. У него был учитель для своих детей, который учил и Болотова, «учитель сей был весьма степенный и важный и порядочной жизни человек», родом из Саксонии». [45] Болотов с удовольствием вспоминал этого своего учителя, это был профессионал с университетским образованием («не такой француз-ветер, 144 наивеличайший его недостаток состоял в том, что он не умел ни одного слова по-русски, а столь же малое понятие имел он и о немецком языке. ...Не понимаю я и поныне, как таковые учителя учат детей в домах многих господ, а особенно сначала, и покуда ученики ничего еще не знают. Господин Лапис был хотя и ученый человек, что можно было заключить по беспрестанному его чтению французских книг, но и тот не знал, что ему с нами делать и как учить. Он мучил нас только списыванием статей из большого французского словаря, изданного академией...», [45] что его ученики и делали чисто механически, ни во что не вникая и не понимая ничего из переписываемого. И все-таки польза была и от этого «педагога», так как он говорил с учениками только по-французски, что было прекрасной языковой практикой. Результатом такой системы обучения, хотя и в силу семейных обстоятельств отрывочной и неравномерной, стало прекрасное владение французским и неплохое знание немецкого. [45] Таким образом, говоря об удивительном владении русскими иностранными языками, можно выделить несколько главных слагаемых успеха. Среди них — живой интерес к чужим языкам и культурам, дававший стимул к их изучению, а также иностранной литературе, отвечавшей потребности и склонности русского человека к чтению. Изучение языков было, прежде всего, тяжелым и регулярным трудом, никакого чуда и особенной предрасположенности здесь не было. Важное значение имела и начавшаяся довольно рано разработка методов и принципов обучения, включавшая в себя особое внимание грамматике (сказывалось и то, что обучение живым иностранным языкам первоначально строилось по образцу обучения латыни) и переводу как важнейшей 145 составляющей языкового образования. Наконец, далеко не последнюю роль сыграл тот факт, что многие с детства оказывались «погруженными» в языковую среду, находясь на руках иностранных нянек, учителей и гувернеров. Именно сочетание всех этих компонентов давало блестящие результаты. Говоря об иностранных языках, нельзя обойти важнейший вопрос, связанный с их изучением, — их влияние на национальную самобытность. Язык, а особенно культура, проводником которой он является, не могут не оказывать воздействие на национальную культуру, особенно когда увлечение ими достигает таких огромных размеров, как это порой происходило в России. Это прекрасно осознавалось во все времена и не могло не волновать. Деятель народного просвещения, поэт и переводчик, издатель и государственный деятель, знаток иностранных языков И.И. Мартынов (1771— 1833) в речи, произнесенной в Императорской Российской академии в 1807 г., обращал внимание на опасность, которую таит в себе чрезмерное увлечение иностранными языками. Он подчеркивал: «...будущий воин, судья, градоначальник, министр сограждан своих прежде приготовляется хорошо говорить с французом, нежели со своим одноземцем; обращает чуждый язык в природный, обременяет память нерусскими выражениями, тогда как рассудок его долженствовал бы возрастать умножением познаний и чувствований, преданных общественной пользе. ...Известно, сколь велико влияние языков на нравы!». [80, С. 37-38] Доказательство сего видим в собственном Отечестве нашем. Вместо твердости и правоты характеров, россиянину свойственных, в воспитаннике француза видим только изнеженность, привязанность к мелочам, легкомыслие, лживость, беспечность в исполнении должностей, хладнокровие к своим соотечественникам, родным, не получившим модного воспитания, |