|
91 Значительно усложняется деятельность регионов. Создается обширная зона конфликтов как между самими органами власти и управления, так и между органами и хозяйствующими субъектами. Так, пользуясь правами собственности в отношении наиболее ценных ресурсов недр, руководствуясь «общегосударственными» (а часто просто ведомственными) интересами, центральные органы проводят решения о разработке новых месторождений без учета существующей природно-техногенной нагрузки данного ландшафта, о строительстве хранилищ ядерных отходов, водохранилищ и тому подобное, игнорируя интересы населения, проживающего на соответствующих территориях. При этом может иметь место и противоположная ситуация, когда территория, получив в полное ведение конкретный природный объект, например лесной массив, может передать его в промышленное использование, хотя со стороны государства преследовалась цель создания рекреационной зоны или национального парка. Таким образом, необходимость разграничения собственности на природные ресурсы по уровням государственного управления является в настоящее время крайне актуальной и неотложной проблемой. Отметим, что данная тематика неоднократно рассматривается в периодической печати [92. С. 59 —64], [352. С. 9 18]. Причем большинство авторов склоняются к решению вопроса о разграничении собственности на природные ресурсы с помощью механизма дифференциации природной ренты, которая должна найти свое реальное воплощение через систему налогообложения, отличную от ныне действующей. Таким образом, обнаруживается определенное, вполне обоснованное противоречие в подходах к разделению собственности на природные ресурсы по вертикали власти. По утверждениям Е.Ушакова и Е.М.Бухвальда, природное богатство не может в рамках единой страны и населяющего его единого народа дробиться по территориальным клочкам, каковы бы ни были их раз |
— виды животных, ценные в хозяйственном отношении и отнесенные к особо охраняемым, естественная миграция которых проходит по территории двух и более субъектов Российской Федерации, а также животные, отнесенные к видам, попадающим под действие международных договоров; — месторождения полезных ископаемых, имеющие общегосударственное значение; — водные объекты, расположенные на территории двух и более субъектов Российской Федерации, а также пограничные и трансграничные водные объекты; — иные природные ресурсы по взаимной договоренности федеральных органов государственной власти Российской Федерации и се субъектов. Целесообразность применения этого принципа очевидна. Однако анализ состава объектов природной среды показывает, что часть их может котироваться но другим не менее значимым принципам, например, государственные природные заповедники, заказники, лечебно-оздоровительные зоны — по принципу общенациональной значимости; отдельные виды растений и животных, занесенных в Красную книгу, — по принципу гуманизма. К тому же предложенный порядок не уточняет ни механизма определения перечня ресурсов по их видам, ни правовых процедур взаимодействия органов государственной власти Российской Федерации и её субъектов. Реально вопросы разграничения прав владения, пользования и распоряжения ресурсами окружающейсреды во многом зависят от. субъективных факторов, то есть решаются по «взаимной договоренности» сторон, как правило, в.интересах более сильной стороны. Неясности правового характера существенно затрудняют решение массы экономических вопросов (предпринимательского, финансового плана) и в оперативном управлении, и в стратегическом. Причем значительно усложняется деятельность именно регионов. Создается обширная зона конфликтов.как между самими органами власти и управления, так и между органами и хозяйствующими субъектами. Так, пользуясь правами собственности в отношении наиболее ценных ресурсов недр, руководствуясь «общегосударственными» (а также ведомственными) интересами, центральные органы проводят решения о разработке новых месторождений без учета существующей природнотехногенной нагрузки данного ландшафта, о строительстве хранилищ ядерных отходов, водохранилищ и тому подобное, игнорируя интересы населения, проживающего на соответствующих территориях. При этом может иметь место и противоположная ситуация, когда территория, получив в полное ведение конкретный природный объект, например лесной массив, может передать его в промышленное использование, хотя со стороны государства преследовалась цель создания рекреационной зоны или национального парка. Таким образом, необходимость разграничения собственности на природные ресурсы по уровням государственною управления является в настоящее время крайне актуальной и неотложной проблемой. Отметим, что данная тематика неоднократно рассматривается в периодической печати [77. С. 59—64], [258. С. 17—24]. Причем большинство авторов склоняются к решению вопроса о разграничении собственности на природные ресурсы с помощью механизма дифференциации природной ренты, которая должна найти свое реальное воплощение через систему налогообложения, отличную от ныне действующей. Такой подход интересен и быстрореализуем, но опять — таки при условии, когда заранее определены объемы необходимого и достаточного размера рентного дохода для каждой территории и в целом для государства с учетом различных «стартовых» (производственно-экономических, природных, социальных) условий развития регионов. Да и сам процесс деления ренты должен опираться на четко зафиксированные имущественные права владения, закрепленные за соответствующим уровнем в государстве. Таким образом, обнаруживается определенное, вполне обоснованное противоречие в подходах к разделению собственности на природные ресурсы по вертикали власти. По утверждениям Е. Ушакова и Е. М. Бухвальда, природное богатство не может в рамках единой страны и населяющего его единого народа дробиться по территориальным клочкам, каковы бы ни были их размеры. Так, открытие и разработка крупных месторождений полезных ископаемых, освоение территорий с их разносторонним инфраструктурным обеспечением — это результат труда многих поколений жителей всей страны [258], [65]. Разумность сохранения в сфере недропользования преобладающего значения федеральной собственности логически объясняется и предстоящими огромными затратами на поддержание и дальнейшее развитие минеральносырьевой базы России. Однако признается, что процесс выделения нефедеральной собственности на природные ресурсы будет продолжаться, так как доля собственности на природные ресурсы определяет и степень независимости субъектов Российской Федерации от Федерального центра. «Ведь не будет серьезным преувеличением сказать: какой долей собственности на природные ресурсы будет обладать тот иной субъект Федерации, такой он будет обладать и властью, а следовательно, независимостью от центра» [258. С. 14]. Во многом происходившее до настоящего времени разделение собственности на природные ресурсы нс имело действительно продуманной социальноэкономической стратегии. Следовательно, проблема принятия решения о разграничении собственности и установления сс долей по уровням государственного устройства требует специальной теоретической и методической проработки. При этом решение вопроса о разграничении собственности требует учета следующего: во-первых, специфики самих природных ресурсов, так как они сильно дифференцированы между собой: а) по влиянию на состояние окружающей среды в данном государстве и за его пределами; б) по их ценности с точки зрения удельного веса в мировых запасах, редкости и неповторимости; 193 |