|
персонала), тогда как в российской практике приоритетной является задача перехвата контроля финансовых потоков. Определенные сходные тенденции можно найти в тех случаях, когда слияния и поглощения использовались не столько для перехвата корпоративного контроля, сколько для того, чтобы использовать преимущества от объединения капиталов или изъять из рыночного оборота акции некоторых компаний. Необходимо заметить также, что регулярные операции, связанные со слияниями и поглощениями, предполагают достаточно высокий, не часто встречающийся и сегодня уровень развития рынков корпоративного контроля. Как свидетельствует опыт стран Западной Европы и Японии, рынок корпоративного контроля может в полной мере осуществлять функции децентрализованного регулирования эффективности лишь в том случае, когда он опирается на развитую инфраструктуру рыночных отношений, в частности, на четко определенные права собственности, действенный инфорсмент контрактных прав и прав собственности и эффективные процедуры банкротства. Наконец, практически невозможно сопоставлять современную мировую и российскую (в части интервенций госкомпаний) практику применения методов защиты от враждебных поглощений. Очевидно, что они не могут работать против административного ресурса под названием «государство». Еще один принципиальный момент обострение конфликта интересов, когда государство выступает одновременно как законодатель, регулятор и активный самостоятельный игрок (через госкомпании и банки) на рынке корпоративного контроля.64 Дальнейшие перспективы в развитии компаний с государственным участием, ставших «ядром» госэкспансии 2005 г., будут определяться в том числе их способностью к погашению взятых кредитов в зависимости от конъюнктуры мировых цен на энергоносители. В 2000-2005 гг. внешний долг российских государственных компаний увеличился многократно (2000 г. —570 6 4Экономика России в 2005 году: текденшш и перспективы. М., ИЭПП, 2006, с. 465 |
Раздел 4 Институциональные и микроэкономические проблемы 465 ниях с современной российской практикой государственных компаний. Хотя пока невозможно оценить даже среднесрочные последствия поглощений 2005 г. с точки зрения эффективности и смены стратегии, очевидно, что ком пании цели, во первых, по уровню эффективности не уступали «агрессору», во вторых (по крайней мере, в случае горизонтальных поглощений), отмечал ся первичный отрицательный эффект в отношении производственных показа телей (так, и в «Юганскнефтегазе», и в «Сибнефти» в 2005 г. зафиксированы снижение добычи и рост издержек по сравнению с 2004 г.). Экспансия государственных компаний – естественных монополий в дру гие отрасли вступает в явное противоречие с ранее предпринимавшимися усилиями по сокращению их участия в непрофильных бизнесах, которые от влекают средства от инвестирования в основные виды деятельности, оказы вая опосредованное давление на издержки производства, а косвенно и на процесс ценообразования на продукцию и услуги. Пока, по всей видимости, можно отметить только одну формально об щую черту – смена менеджерской команды, что типично для любой модели. Вместе с тем смена менеджмента как следствие классической сделки слия ния или поглощения обусловлена дисциплинирующей ролью рынка корпора тивного контроля (санкции за предыдущие провалы высшего управленческо го персонала), тогда как в российской практике приоритетной является задача перехвата контроля финансовых потоков. Определенные сходные тенденции можно найти в тех случаях, когда слияния и поглощения использо вались не столько для перехвата корпоративного контроля, сколько для того, чтобы использовать преимущества от объединения капиталов или изъять из рыночного оборота акции некоторых компаний. Необходимо заметить также, что регулярные операции, связанные со слияниями и поглощениями, предполагают достаточно высокий, не часто встречающийся и сегодня уровень развития рынков корпоративного контро ля. Как свидетельствует опыт стран Западной Европы и Японии, рынок кор поративного контроля может в полной мере осуществлять функции децен трализованного регулирования эффективности лишь в том случае, когда он опирается на развитую инфраструктуру рыночных отношений, в частности, на четко определенные права собственности, действенный инфорсмент кон трактных прав и прав собственности и эффективные процедуры банкротства. Наконец, практически невозможно сопоставлять современную мировую и российскую (в части интервенций госкомпаний) практику применения мето дов защиты от враждебных поглощений. Очевидно, что они не могут работать против административного ресурса под названием «государство». Еще один принципиальный момент – обострение конфликта интересов, когда государство выступает одновременно как законодатель, регулятор и активный самостоятельный игрок (через госкомпании и банки) на рынке кор поративного контроля. Дальнейшие перспективы в развитии компаний с государственным уча стием, ставших «ядром» госэкспансии 2005 г., будут определяться в том чис ле их способностью к погашению взятых кредитов в зависимости от конъюнк |