|
232 ультранационалисты, такие как Жириновский, успешно использовали в избирательной кампании озабоченность общественности по поводу российской диаспоры. Ельцин также стремился отмести утверждение о том, что, заигрывая с Западом, он пренебрегает стратегическими интересами России в бывших советских республиках. Демократические реформаторы в российском руководстве также откликались на призывы коалиций жесткой линии внутри государства, ибо нуждались в лояльности институтов, отвечающих за безопасность и разведку, чтобы нейтрализовать будущие вызовы со стороны экстремистских красных и коричневых сил. Влияние вооруженных сил нашло свое отражение в новой военной доктрине России, которая как на стратегическом, так и оперативном уровнях ставит своей целью обеспечение преобладания России в бывших советских республиках и перечисляет меры, необходимые для достижения этого. Изменение политики России в отношении своей периферии в сторону зашрывания с националистическими элитами породило стратегический консенсус, охватывающий большинство лиц, могущих участвовать (официально или неофициально) в формировании российской внешней политики. Консенсус находит свое отражение и в образах, фигурирующих в российских высказываниях о Средней; включает тех, кого на Западе именуют реформаторами и демократами, и выходит за рамки стандартных противопоставлений "либералов" "консерваторам", "реформаторов" "реакционерам" и гражданских "голубей" военным "ястребам". Закрепление этого консенсуса находит свое отражение и в том, как бывшие советские республики, именуемые "ближнее зарубежье", характеризуются на стратегическом жаргоне России. Наряду с признанием официальной независимости бывших советских республик, этот стратегический жаргон одновременно наполнен презумпциями относительно особых российских прав, интересов, "обязательств" и "ответственностей"; в нем российские |
94 избирательной кампании озабоченность общественности по поводу российской диаспоры. Ельцин также стремился отмести утверждение о том, что, заигрывая с Западом, он пренебрегает стратегическими интересами России в бывших советских республиках. Демократические реформаторы в российском руководстве также откликались на призывы коалиций жесткой линии внутри государства, ибо нуждались в лояльности институтов, отвечающих за безопасность и разведку, чтобы нейтрализовать будущие вызовы со стороны экстремистских красных и коричневых сил. Влияние вооруженных сил нашло свое отражение в новой военной доктрине России, которая как на стратегическом, так и оперативном уровнях ставит своей целью обеспечение преобладания России в бывших советских республиках и перечисляет меры, необходимые для достижения этого. Изменение политики России в отношении своей периферии в сторону заигрывания с националистическими элитами породило стратегический консенсус, охватывающий большинство лиц, могущих участвовать (официально или неофициально) в формировании российской внешней политики. Консенсус находит свое отражение и в образах, фигурирующих в российских высказываниях о Средней; включает тех, кого на Западе именуют реформаторами и демократами, и выходит за рамки стандартных противопоставлений "либералов" "консерваторам", "реформаторов" "реакционерам" и гражданских "голубей" военным "ястребам". Закрепление этого консенсуса находит свое отражение и в том, как бывшие советские республики, именуемые "ближнее зарубежье", характеризуются на стратегическом жаргоне России. Наряду с признанием официальной независимости бывших советских республик, этот стратегический жаргон одновременно наполнен презумпциями относительно особых российских прав, |