онные нормы, которые соответствуют Декларации прав и свобод человека и гражданина (ст.ст. 8, 9, 11). Вовторых, контроль суда, как органа, не отвечающего за результаты расследования и состояние борьбы• ■ с преступностью может оцениваться как наиболее объективный, нежели прокурорский надзор. В связи с этим задача состоит в поиске компромисса, который бы соединил преимущества и возможности прокурорского надзора с возможностями суда. Мы полагаем, что в суд по вопросам применения мер процессуального принуждения должно направляться мотивированное представление следователя, завизированное надзирающим прокурором. В случаи отклонения судьей представления следователя, прокурору должно быть предоставлено право внесения представления от своего имени и право опротестования отрицательного решения судьи. Для производства обыска достаточно санкции прокурора (ст. 25 Конституции, ст. 11 Декларации прав и свобод человека и гражданина). При аресте лица, обвиняемого в совершении тяжкого преступления, в случаях, не терпящих отлагательства, на наш взгляд достаточно санкции прокурора, с последующим обязательным направлением материала в суд в пределах 10-дневного срока, к примеру. В судебных стадиях функцию надзора прокурор в полной мере реализует при кассационном и надзорном опротестовании судебных решений. Мы не может поддержать предложений некоторых разработчиков вариантов проекта УПК об ограничении права принесения протеста прокурором с учетом его позиции в суде первой инстанции.1 Это ограничение не касается другой стороны (защиты) и неприемлемо уже в силу нарушения принципа состязательности, предполагающего равенство прав сторон. Вместе с тем, мы согласны с предложением о лиСм., например: Правовая реформа: концепция развития российского законодательства / Под ред. Я.А.Окунькова и др. М., 1995. С. 28-35. |
И все же, конкретизируя конституционные положения в отраслевом законодательстве (УПК, Закон о прокуратуре) следует исходить из того, что надзорная функция суда является для пего субсидиарной, выполняемой лишь при осуществлении главной функции —правосудия. Следовательно, она имеет ограниченное значение, и возможности ее реализации ограничены жесткими рамками процессуальных полномочий суда. Может быть поэтому для нас привычнее говорить не о надзоре суда, а о судебном контроле, хотя суть проблемы это не меняет. Есть ряд соображений против замены прокурорского надзора судебным при применении в ходе расследования мер процессуального принуждения: снижается оперативность принятия решений; возрастает опасность утраты доказательств и разглашения материалов следствия; снижается и уровень гарантий прав личности, ибо решение прокурора под контролем суда надежнее, нежели решение одного судьи без права на обжалование и опротестование. Ухудшаются и правовые условия обеспечения функции уголовного преследования, принадлежащей прокурору. Но есть и доводы за расширение судебного контроля. Во-первых, этого требуют приведенные выше конституционные нормы, которые едва ли будут изменены, ибо они соответствуют Декларации прав и свобод человека и гражданина (с.8, 9, 11). Во-вторых, контроль суда как органа, не отвечающего за результаты расследования и состояние борьбы с преступностью, может оцениваться как более объективный, нежели прокурорский надзор. Задача процессуальной науки состоит, надо думать, в поисках компромиссного решения, которое бы соединило преимущества и возможности прокурорского надзора с возможностями суда. Мы полагаем, что в суд по вопросам применения мер процессуального принуждения должно направляться мотивированное представление следователя, завизированное надзирающим прокурором. В случае отклонения судьей представления следователя, прокурору должно быть предоставлено право внесения представления от своего имени и право опротестования решения судьи. Для производства обыска, поскольку это не противоречит Конституции, достаточно санкции прокурора (ст.25 258 Конституции, ст. 11 Декларации прав и свобод человека и гражданина). При аресте лица, обвиняемого в совершении тяжкого преступления, в случаях, не терпящих отлагательства, было бы достаточно санкции прокурора, с обязательным направлением материала в суд в пределах, скажем, 10-дневного срока. Речь, следовательно, должна идти не об устранении прокурорского надзора за применением мер процессуального принуждения и замене его судебным надзором, а о сочетании этих функций прокурора и суда в интересах обеспечения как уголовного преследования, так и защиты прав граждан. В судебных стадиях функцию надзора прокурор в полной мере реализует при кассационном и надзорном опротестовании судебных решений. Мы не можем поддержать предложений некоторых разработчиков вариантов проекта УПК об ограничении права принесения протеста прокурором с учетом его позиции в суде первой инстанции. Это ограничение не касается другой стороны (защиты) и неприемлемо уже в силу принципа состязательности, предполагающего равенство прав сторон. Вместе с тем высокий статус судебной власти должен примирить нас с мыслью о лишении прокурора права на приостановление опротестовываемых им решений и приговоров, за исключением случаев, когда речь идет о применении исключительной меры наказания. Взаимоотношения прокуратуры и суда при осуществлении координации деятельности по борьбе с преступностью Задача борьбы с преступностью, защиты прав граждан и интересов государства возложена не только на прокуратуру —это задача всей правоохранительной системы, и ее выполнение требует осуществления неких вневедомственных сквозных организационных мер, устраняющих разобщенность, обеспечивающих взаимодействие, координацию усилий. Таким координирующим центром обычно являлась прокуратура как орган уголовного преследования и высшего надзора за законностью. 259 |