|
циального, игра постепенно перерастает первоначальные рамки целесообразности и необходимости. Из средства упорядочивания, конструирования, прогресса игра превращается в свою противоположность как средство разупорядочивания, деструкции и регресса. Игра начинает действовать и против самого человека, доставляя ему не только радость, отдых, разрядку, удовольствие, но и страдание, разрушение, регресс и смерть. Игра представляет собой деятельность, состояние, сопряженное с изначальной духовной потребностью человека. Игра есть спонтанное воплощение хаоса в культурное состояние человеческого духа. Игра есть способ заявить о себе в этом мироздании и одна из форм его активного освоения. В связи с этим следует обратиться к мысли Д. фон Гильдебранда, который при исследовании этических проблем деятельности относительно игры выразился следующим образом: «Мы имеем обыкновение во что-то играть, и это стаю для нас потребностью. Мы делаем это нс только потому, что это доставляет нам удовольствие, как это случалось прежде, но также потому, что это стало потребностью» [61, с. 457] Человеческая игра выражает полиморфность и универсальность человека, его первоначальную недифференцированность по отношению к самому себе, к бытию. Игра человека выступает выражением вариантов игры Абсолюта (под Абсолютом мы здесь понимаем гармонию, разлитую по всей бесконечной Вселенной). Смысл жизни человека в максиматьном приближении к игре Абсолюта, к гармонии человеческих взаимоотношений. Уникальность человеческой игры состоит в том, что человек единственное из всех играющих существ, которое само способно определить и реализовать масштаб игры, от нуля до бесконечности, от песчинки до Вселенной. Игра настолько постоянный и непременный атрибут человеческого «>1», что целенаправленно создаются игровые индустрии, которые и призваны утолить, удовлетворить игровой голод человека в разных качествах: в роли организатора, игрока, зрителя, наблюдателя, арбитра. История изобилует примерами, начиная с античности, когда статус самой игры как священного 63 |
игра постепенно перерастает первоначальные рамки целесообразности и необходимости. Из средства упорядочивания, конструирования, прогресса игра превращается в свою противоположность как средство разупорядочивания, деструкции и регресса. Игра начинает действовать и против самого человека, доставляя ему не только радость, отдых, разрядку, удовольствие, но и страдание, разрушение, регресс и смерть. Игра представляет собой деятельность, состояние, сопряженное с изначальной духовной потребностью человека. Игра есть спонтанное воплощение хаоса в культурное состояние человеческого духа. Игра есть способ заявить о себе в этом мироздании и одна из форм его активного освоения. В связи этим следует обратиться к мысли Д. фон Гильдебранда, который при исследовании этических проблем деятельности относительно игры выразился следующим образом: «Мы имеем обыкновение во что-то играть, и это стало для нас потребностью. Мы делаем это не только потому, что это доставляет нам удовольствие, как это случалось прежде, но также потому, что это стало потребностью».95 Человеческая игра выражает полиморфность и универсальность человека, его первоначальную недифференцированность по отношению к самому себе, к бытию. Игра человека выступает выражением вариантов игры Абсолюта (под Абсолютом мы здесь понимаем гармонию, разлитую по всей бесконечной Вселенной). Смысл жизни человека в максимальном приближении к игре Абсолюта, к гармонии человеческих взаимоотношений. Уникальность человеческой игры состоит в том, что человек единственное из всех играющих существ, которое само способно определить и реализовать масштаб игры, от нуля до бесконечности, от песчинки до Вселенной. Игра настолько постоянный и непременный атрибут человеческого «Л», что целенаправленно создаются игровые индустрии, которые и призваны утолить, удовлетворить игровой голод человека в разных качествах: в роли органиГильдебранд Д. фон. Этика / Пер. с нем. СПб.: Алетейя, 2001. С. 457. 69 затора, игрока, зрителя, наблюдателя, арбитра. История изобилует примерами, начиная с античности, когда статус самой игры как священного действия, субъектов игры, игроков, исполнителей, зрителей, распорядителей достигал самых высоких значений. «Хлеба и зрелищ» этот лозунг античности, предельно четко обозначил сущность человеческого существования, единство рационального и иррационального, телесного и духовного. Человечество не в состоянии насытиться уже имеющимися играми; оно продолжает изобретать новые игры и модифицировать прежние. Огромное количество трудовых усилий тратится на создание многообразных условий для удовлетворения потребности играть, играться, иметь отношение к игре в виде зрителя, арбитра, критика, наблюдателя. Игра есть мост между рациональностью и иррациональностью, между причиной и следствием, между материальным и идеальным, формой и содержанием. Игра воплощает в себе пограничное состояние человека. Игра притягивает и отталкивает, заставляет страдать и наслаждаться, она созидание и одновременно разрушение. В игре происходят непроизвольные самовыражения, которыми люди выдают себя, причем эти действия непреднамеренные и непредсказуемые для них самих и для окружения. Тем самым игра выступает мощным средством познания и самопознания. Свободный человека не играет в навязанные ему социальные шры (ведь свобода, по Канту, либо есть, либо её нет, ибо личность неразделима), а выражается в том, что он оказывается способным сам разработать правила игры собственной жизни и реализовать их. Жизнь творит с человеком всё что угодно, но сила человека состоит в его способности трансцендировать за пределы реальности. Игровая задача состоит в создании иного бытия, в прорыве человека через «мир сей» к миру игровому, свободному, творческому; в переходе от хаотического, уродливого состояния к свободному и прекрасному игровому космосу. Игра включена нс только в тело традиционной культуры, но и в андеграунд, в 70 |