|
68 роль значит полностью вписаться в иное, игровое состояние «Я», выразить во множественном «Я» иные составляющие человеческого духа, связанные именно с игровым фактором. Система правил не столько ограничивает, сколько структурирует ролевые действия. Однако правила исполнения роли и сюжета игры не жестко фиксированы; наоборот, переходные периоды истории в развитии социума заставляют активно взламывать прежние правила и формировать иные правила и от них переходить к новым комбинациям и вариантам. В ролевой игре играющий субъект полностью нс отожествляет себя с ролью, а всегда сохраняет внешнюю позицию по отношению к самой игре. Принятие роли означает осознание отличия самого себя от принятой роли. Тем самым мы пытаемся указать на наличие одновременно двух начал, а именно осознание принятия роли и осознания границ собственной самости, что уже предполагает выход за пределы собственной определенности. При невозможности такого выхода возникает ситуация «заигравшегося» человека, неспособного выйти за границы принятой роли. Основой существования игры является как раз наличие второго плана деятельности, формирование дополнительного, условного мира игровых реалий. Взгляд на себя с позиции роли, сравнение самого себя с образцом, предполагает вненаходимость, наличие внешней по отношению к себе позиции. Разыгрывающий роль не только реализует «надетую на себя маску», но одновременно следит за игрой, за ролевым соответствием игровых партнеров. Так, ребенок принимает на себя различные роли, осозггаст нссводимость себя ни к наличному бытию, ни к бытию ролевому, у него имеется возможность выхода за пределы любой роли, любого игрового правила. Меняя различные положения как бесконечный в пределе набор своих возможностей в игровых практиках, играющий демонстрирует собственную незавершенность, открытость, бесконечность, творческую потенциальность. И.Е. Берлянд, в связи с этим, отмечает: «В самостоятельных же играх дети охотно играют в себя, но всегда не в себя реального, а в себя вообра |
как предполагает неисчерпаемое множество возможностей реализации игрового материала. Третьим элементом игры выступает игровая роль; последняя выступает как необходимый набор действий и правил поведения, реализующих игровые функции в игровом пространстве. Роль может быть представлена как моделирование в той или иной степени реально имеющихся прямых и опосредованных межличностных и внутриличностных отношений. Сыграть игровую роль значит полностью вписаться в иное, игровое состояние «Я», выразить во множественном «Я» иные составляющие человеческого духа, связанные именно с игровым фактором. Система правил не столько ограничивает, сколько структурирует ролевые действия. Однако правила исполнения роли и сюжета игры не жестко фиксированы; наоборот, переходные периоды истории в развитии социума заставляют активно взламывать прежние правила и формировать иные правила и от них переходить к новым комбинациям и вариантам. В ролевой игре играющий субъект полностью не отожествляет себя с ролью, а всегда сохраняет внешнюю позицию по отношению к самой игре. Принятие роли означает осознание отличия самого себя от принятой роли. Тем самым мы пытаемся указать на наличие одновременно двух начал, а именно осознание принятия роли и осознания границ собственной самости, что уже предполагает выход за пределы собственной определенности. При невозможности такого выхода возникает ситуация «заигравшегося» человека, неспособного выйти за границы принятой роли. Основой существования игры является как раз наличие второго плана деятельности, формирование дополнительного, условного мира игровых реалий. Взгляд на себя с позиции роли, сравнение самого себя с образцом, предполагает вненаходимость, наличие внешней по отношению к себе позиции. Разыгрывающий роль не только реализует «надетую на себя маску», но одновременно следит за игрой, за ролевым соответствием игровых партнеров. 74 Так, ребенок принимает на себя различные роли, осознает несводимость себя ни к наличному бытию, ни к бытию ролевому, у него имеется возможность выхода за пределы любой роли, любого игрового правила. Меняя различные положения как бесконечный в пределе набор своих возможностей в игровых практиках, играющий демонстрирует собственную незавершенность, открытость, бесконечность, творческую потенциальность. И.Е. Берлянд, в связи с этим, отмечает: «В самостоятельных же играх дети охотно играют в себя, но всегда не в себя реального, а в себя воображаемого, отстраненного, преображенного».99 В таком понимании игра субъекта связана с воображением себя, с вненаходимостью по отношению к самому себе, и в меньшей мере с воссозданием себя как реального субъекта. В этом смысле игра содействует приращению человеческого бытия, способствует расширению границ самосознания человека. В ролевой игре одновременно существуют два ряда отношений, первый ряд связан с воссоздаваемыми отношениями между персонажами, второй ряд это отношения между самими играющими. Эти два ряда осознаются именно как отношения; если они сливаются, то игра разрушается. Дистанция между личностью (самостью) и ролью может меняться, но она всегда есть и всегда осознается. Имиджевая маска есть всего лишь роль, исполняя которую сам исполнитель прекрасно осознает, насколько он различен со своей самостью, насколько имидж отличается от него самого. Таким образом, безусловным участником игры является зритель, находящийся в самом играющем (не случайно Н. Паганини играл как бы во внутреннем времени, помещая в свой внутренний игровой мир и зрителя). Но это не тот внешний по отношению к игровому космосу зритель, который стал знаковой фигурой современности. В игре создается условность, ситуация «как если бы», происходит отделение себя играющего от своей роли, то есть имеет место феномен вненаходимости по отношению к самой роли. Исследователи нарушения игровой деятельности отмечают неспособность пациента при Берлянд И.Е. Игра как феномен сознания. Кемерово: Алеф, 1992. С. 61. 75 |