|
70 М.М. Прохоров в своей монографии, говорит что «интересную мысль высказал Л.А. Гусейнов. Анализируя деятельность Сократа, Иисуса Христа, а также других великих мужей, он отметил, что мораль может пониматься как игра, в которой человек ставит на кон самого себя, тем самым, приближая границы жизни и смерти» [176, с. 37]. В связи с этим естественно возникает следующий вопрос: каким образом внешнему наблюдателю можно определить происходящее событие: идентифицировать как игру, или же это событие происходит на самом деле? Ответить здесь однозначно сложно, но ясно одно границы игры и не-игры «прописаны» прежде всего, для самого играющего субъекта. Для неподготовленного субъекта они могут восприниматься как нечто спонтанно возникающее, т.е. без участия режиссера. На самом же деле действительная картина намного сложнее; и так как игра прикрывается тайной, то многие механизмы игрового манипулирования поведения остаются не выявленными. В целом же мы склоняемся к доминированию в современной жизни искусственно разыгрываемых ситуаций, которые поддаются неискушенному случайному участнику и зрителю как происходящие «на самом деле». Представленные импровизации есть тщательно спланированные, отрепетированные, искусственно сконструированные события для достижения определенной цели. В постмодернистском мировосприятии большое место в этом плане уделено реализации преображенным шровым и театрализованным формам представления в виде перформансов, инсталляций, акционизмов, инвайроментов и пр. Человеческое творчество как проявление инакомыслия, игры воображения игры не может быть представлено в системе догматизированных правил; игротворческий процесс продолжается и устремлен в бесконечность, причём постоянно созидаются новые виды игровых практик, появляются новые роли и сюжеты игр. Четвертым элементом выступают игровой материал и соответственно пространство шры. Игровой материал это не обязательно оформленные игрушки, в качестве которых может выступать и сам человек, но и вообще, ви |
ряде заболеваний самоидентифицироваться; при этом происходит утрата собственной индивидуальности и идентичности. Границы игры и не-игры, границы собственного Я и Я игровой роли, действительного и реального в целом размываются. В играх здорового человека наличествует сознание условности, дополнительности ситуации; индивид всегда отделяет себя от персонажа, полностью не отождествляется с ним. М.М. Прохоров в этом плане отмечал, что игра имеет границы в субстанциальности мира и сервилизме человека, которым она проти100 востоит. Интересную мысль высказал А.А. Гусейнов. Анализируя деятельность Сократа, Иисуса Христа, и других великих мучеников, он отметил, что мораль может пониматься как игра, в которой человек ставит на кон самого себя, тем самым, приближая границы жизни и смерти.101 В связи с этим естественно возникает следующий вопрос: каким образом внешнему наблюдателю определять происходящее событие: идентифицировать как игру, или же это событие происходит на самом деле? Ответить здесь однозначно сложно, но ясно одно границы игры и не-игры «прописаны» прежде всего для самого играющего субъекта. Для неподготовленного субъекта они могут восприниматься как нечто спонтанно возникающее, т.е. без участия режиссера. На самом же деле действительная картина много сложнее, и так как игра прикрывается тайной, то многие механизмы игрового манипулирования поведения остаются не выявленными. В целом же мы склоняемся к доминированию в современной жизни искусственно разыгрываемых ситуаций, которые поддаются неискушенному случайному участнику и зрителю как происходящие «на самом деле». Представленные импровизации есть тщательно спланированные, отрепетированные, искусственно сконструированные события для достижения определенной цели. В постмодернистском мировосприятии большое меСм.: Прохоров М.М. Мировоззренческая самоидентификация человека. Монография. Н. Новгород: ВГИПИ, 1998.-С. 219. См.: Гусейнов А.Л. Великие моралисты. М.: Республика, 1995. С. 16.. 76 сто в этом плане уделено реализации преображенным игровым и театрализованным формам представления в виде перформансов, акционизмов, энвайроментов. Человеческое творчество как проявление инакомыслия, игры воображения игры не может быть представлено в системе догматизированных правил; игротворческий процесс продолжается и устремлен в бесконечность, причём постоянно созидаются новые виды игровых практик с новыми ролями. Четвертым элементом выступают игровой материал и соответственно игровое пространство. Игровой материал это не обязательно оформленные игрушки, в качестве которых может выступать и сам человек, но и вообще, видимо, любой материальный или виртуально представленный, идеальный предмет, которому целенаправленно придается игровая функция. В рамках игрового материала человеческий разум способен активно замещать одни элементы предметного мира другими; именно в данной области реализуется в полной мере человеческая фантазия и воображение. Игровое пространство отделяет данный игровой фрагмент от всего остального, инертного окружения, не охваченного игровым действием. Игровое пространство по своим количественным характеристикам значительно варьирует: так карнавальные шествия, народные гуляния, демонстрации, массовые игровые практики заполняют всё пространство социума; практически всё общество в равной степени охвачено игровым мироощущением и вовлечено в игровые действия. Игра дистанцируется от души и от тела, располагаясь в пространство не различения их, в связи с этим У.С. Вильданов подчеркивает: «Любое отождествление мыслителя себя с телом, умом, сердцем, волей является сущим рабст102 ВОМ». Модель игры представляет собой своеобразный театр, в котором субъект игры выступает как актёр, исполняющий роль, и как режиссер, организующий действие других актеров, и как драматург, импровизирующий сюжетное действие и словесный текст, и как зритель, болельщик собственного действия. К этой 102 102 Вильданов У.С. Феномен мыслителя (от разума к мудрости). Уфа: РИО БашГУ, 2004. С. 51. 77 |