|
83 ею [40, с.273]. Рассматривая субъекта изолированно от общества и природы, сторонники экзистенциализма трактуют творчество как совершенно произвольный процесс, зависящий только от самого субъекта, его творческой воли. Они утверждают, что человек в своем творчестве «свободен» от окружающей его действительности. Это приводит к тому, что действительная сущность фантазии извращается. Фантазия сплошь и рядом понимается как абсолютно «свободное» (ничем не детерминированное) творчество субъекта, произвольно конструирующее и преобразующее данные своего опыта. Под воображением Ж.П.Сартр понимает всю образносмысловую структуру сознания, все предметы, которые человек в состоянии мыслить, ждать, желать, представлять. При этом реальность «всегда сопровождается крахом воображаемого, даже если между ними нет конкретных противоречий, ибо их несовместимость проистекает из их природы, а не из их содержания» [186]. Речь у Сартра идет не о том, что некоторые продукты деятельности воображения могут быть иллюзиями, противоречащими адекватному отражению действительности: за любыми построениями фантазии отрицается возможность отражения мира, диалектического взаимоперехода материального и идеального. В таком случае получается, что воображение человека от начала до конца иллюзорно; оно не рассматривается как специфическая форма отражения действительности. Согласно Сартру, все даже обладающие самой высокой степенью правдоподобия человеческие представления перечеркиваются «горькой истиной», атрибутом которой является нечаянность. Тем самым исключается малейшая возможность схватывания, улавливания фантазии хотя бы отдельных сторон моментов истины. Таким образом, представители субъективного идеаяизма абсолютизируют субъективный момент творческого акта, трактуют фантазию как выражение или принадлежность особого рода духовной субстанции, независимо от объективной реальности. Однако, это не совсем так. Фантазия по своей природе, все же произра |
104 этого почву... Эвристическая ситуация аналогична игровой... Исследователь как бы живет в двух сферах: наличная все время напоминает о себе, но и искомая воспринимается с должной мерой реальности»1. Примерно так рассуждает А. В. Гулы га, анализируя творчество Канта и Шиллера. Фантазия выступает как показатель относительной самостоятельности мысли субъекта. Она формируется лишь в рамках целостной системы человеческой деятельности, поскольку субъектом познания является действующий человек. Кант подчеркивал ту мысль, что построение фантазии, не являются продуктом абсолютно, абсолютно суверенной творческой воли человека. Творческий процесс это процесс самовыражение субъекта, стремящегося к истине. Иначе, ничего, кроме «оригинального безумия», фантазия дать не может. Если это так (а это действительно так), то отсюда следует, что фантазия не автономный процесс, существующий независимо от природы, не связанный с ней, «свободный» по отношению к природным объектам. Только понимание зависимости фантазии от действительности делает человека действительно свободным в его творчестве. Лишь в этом случае он не ставит для своей свободы неразрешимых задач, не сводит ее к бессодержательному акту «творения» вообще, а превращает свою свободу в свободу постижения необходимости и овладения ею. Рассматривая субъекта изолированно от общества и природы, сторонники экзистенциализма трактуют творчество как совершенно произвольный процесс, зависящий только от самого субъекта, его творческой воли. Они утверждают, что человек в своем творчестве «свободен» от окружающей его действительности. Это приводит к тому, что действительная сущность фантазии извращается. Фантазия сплошь и рядом понимается как абсолютно «свободное» (ничем нс детерминированное) творчество субъекта, произвольно конструирующее и преобразующее 1 Л. В. Гулыга. Кант сегодня //И. Кант. Трактаты и письма. М. 1980. С.32. 105 данные своего опыта. Под воображением Сартр понимает всю образносмысловую структуру сознания, все предметы, которые человек в состоянии мыслить, ждать, желать, представлять. При этом реальность «всегда сопровождается крахом воображаемого, даже если между ними нет конкретных противоречий, ибо их несовместимость проистекает из их природы, а не из их содержания»1. Речь у Сартра идет не о том, что некоторые продукты деятельности воображения могут быть иллюзиями, противоречащими адекватному отражению действительности: за любыми построениями фантазии отрицается возможность отражения мира, диалектического взаимоперехода материального и идеального. В таком случае получается, что воображение человека от начала до конца иллюзорно; оно не рассматривается как специфическая форма отражения действительности. Согласно Сартру, все даже обладающие самой высокой степенью правдоподобия человеческие представления перечеркиваются «горькой истинной», атрибутом которой является нечаянность. Тем самым исключается малейшая возможность схватывания, улавливания фантазии хотя бы отдельных сторон моментов истины. Таким образом, представители субъективного идеализма абсолютизируют субъективный момент творческого акта, трактуют фантазию как выражение или принадлежность особого рода духовной субстанции, независимо от объективной реальности. Однако, это не совсем так. Фантазия по своей природе, произрастает из объективной реальности. Человек, фантазирующий, не может конструировать воображаемый мир на пустом месте. Фантазия, как и интуиция, является важнейшим механизмом трансформации реальности в игровой мир. Тем самым, игра не противопоставляет объективную реальность и духовное начало, а сливает их в единое целое, в результате чего 1 Буржуазная философия XX в. М. 1974. С.273. |