|
41 подстве произвола, злоупотреблений и попрании закона. И тем не менее информационная свобода вовсе не обеспечивает адекватного реагирования властей на деятельность криминальных структур и защиты прав граждан от произвола чиновников. Т.И. Заславская, к примеру, приводит один из типичных ответов на открытый вопрос анкеты, посвященной неправовым практикам: «Мы теперь всё знаем: кто сколько своровал, кто взятку взял, кто войну начал, но знаем и то, что за это никого не наказывают». Такое положение дел свидетельствует о том, что формирующееся пореформенное институциональное пространство российского общества это пространство, где господствует право сильного, то есть неправовой по сути * своей принцип. Исследователи подчеркивают, что «живая» правовая культура общества характеризуется глубоким разрывом между институциональными нормативными фигурами и характером реальных социальных практик . Ряд авторов отмечает нарастание роли неформальных «правил i А игры», и не только в экономике, о тёневизации которой говорилось уже очень давно, но и во всех сферах социальной жизни, что дает основания ввести понятие «теневизации общества», как это, на наш взгляд, очень * уместно делает Р.В. Рывкина2. Согласно мнению ученых, доминирование ф неформальных правил и норм над формальными в социальном регулировании составляет даже основное отличие современного' российского общеI** ства от постсоциалистических обществ Центральной и Восточной Европы, а также основную причину негативных последствий реформ3. Но неправовые по своему характеру социальные взаимодействия не просто широко распространены в настоящее время в пореформенном российском обществе. Все значительно серьезнее, так как, по мнению Заслав1 См., например, Трансформация экономических институтов в постсоветской России. Под ред. проф. Р.М. Нуреева. Москва, МОНФ, 2000; Шабанова М.А. Социология свободы: трансформирующееся общество, Под ред, акад. Т.И, Заславской. Москва, МОНФ, 2000; Теневые отношения. Pro et Contra, зима 1999, Москва; Неформальная экономика: Россия и мир. Под ред Т. Шанина, Москва, «Логос», 1999. 2Рывкина Р.В, От теневой экономики к теневому обществу // Pro et Contra. Зима 1999. С.25-39; Клямкин И.М., Тимофеев Л.М. Теневое общество. М., 2000.* Капелюшников Р.И. «Где начало того конца?..» (к вопросу об окончании переходного периода в России //Вопросы экономики. -2001. -№ 1 .-С .1 3 8 156, ё 4 |
По данным генпрокуратуры, в минувшем 2004 году не было раскрыто 1 млн. 264 тыс. преступлений. «От правосудия ушли сотни тысяч преступников, причем среди нераскрытых преступлений 5635 умышленных убийств», утверждает В. Устинов.44 Ситуация, сложившаяся в современном российском обществе, уже привычно определяется многими авторами как «правовой беспредел». По сути дела, позитивные изменения, отличающие пореформенную Россию от дореформенной, исчерпываются достигнутым уровнем гласности, который позволяет теперь обеспечить реализацию права индивида на обладание информацией о положении в различных сферах жизни общества, в том числе и о господстве произвола, злоупотреблений и попрании закона. И тем не менее информационная свобода вовсе не обеспечивает адекватного реагирования властей на деятельность криминальных структур и защиты прав граждан от произвола чиновников. Т.И. Заславская, к примеру, приводит один из типичных ответов на открытый вопрос анкеты, посвященной неправовым практикам: «Мы теперь всё знаем: кто сколько своровал, кто взятку взял, кто войну начал, но знаем и то, что за это никого не наказывают». Такое положение дел свидетельствует о том, что формирующееся пореформенное институциональное пространство российского общества это пространство, где господствует право сильного, то есть неправовой по сути своей принцип. Исследователи подчеркивают, что «живая» правовая культура общества характеризуется глубоким разрывом между институциональными нормативными фигурами и характером реальных социальных практик45. Ряд авторов отмечает нарастание роли неформальных «правил игры», и не только в экономике, о 44http://wwvv.rosbalt.rU/2005/01/21/l93318.html 45См., например, Трансформация экономических институтов в постсоветской России. Под ред. проф. Р.М. Нуреева. Москва, МОНФ, 2000; Шабанова М.А. Социология свободы: трансформирующееся общество. Под ред. акад. Т.И. Заславской. Москва, МОНФ, 2000; Теневые отношения. Pro et Contra, зима 1999, Москва; Неформальная экономика: Россия и мир. Под ред Т. Шанина, Москва, «Логос», 1999. 49 теневизации которой говорилось уже очень давно, но и во всех сферах социальной жизни, что дает основания ввести понятие «теневизации общества», как это, на наш взгляд, очень уместно делает Р.В. Рывкина46. Согласно мнению ученых, доминирование неформальных правил и норм над формальными в социальном регулировании составляет даже основное отличие современного российского общества от постсоциалистических обществ Центральной и Восточной Европы, а также основную причину' негативных последствий реформ47. В результате развала советской тоталитарной системы в постсоветском пространстве образовалось несколько независимых государств, для большинства из которых является характерным ряд общих черт, обусловленных инерцией распада; экономическая депрессия, большая доля теневого капитала в экономике, правовой нигилизм как общества, так и государственных органов, сращение криминальных структур с государственными, коррупция всех уровней власти, усиливающийся кризис отчуждения между государственной элитой и обществом, обесценивание морально-этических норм. Но неправовые по своему характеру социальные взаимодействия не просто широко распространены в настоящее время в пореформенном российском обществе. Все значительно серьезнее, так как, по мнению Заславской, идет полным ходом процесс социальной габитуализации неправовых практик, их институционализации, что означает обретение ими характера устойчивых конфигураций, способности к непрерывному воспроизводству во всех сферах жизни общества. Тем самым неправовые практики встраиваются в систему социальных и, в частности, межличностных отношений и становятся общепринятой нормой 46 Рывкииа Р.В. От теневой экономики к теневому обществу // Pro et Contra. Зима 1999. С.25-39; Клямкин И.М, Тимофеев Л.М. Теневое общество. М., 2000. 47 Капелюшпиков Р.И. «Где начало того конца?..» (к вопросу об окончании переходного периода в России // Вопросы экономики. 2001. № 1. С. 138 156. 50 139. Трансформация экономических институтов в постсоветской России. Под ред. проф. Р.М. Нуреева. Москва, МОНФ, 2000. 140. Туманов В.А. О правовом нигилизме // Советское государство и право. 1989. №10. 141. Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе //Государство и право. 1993. №8. 142. Туманов В.А. Юридический нигилизм // Общая теория права / Под общ. ред. В.К.Бабаева. Н.Новгород, 1993. 143. Федеральный закон «О безопасности»// Безопасность России. Основополагающие государственные документы. Часть 21. М., 1998. 144. Федотова В.Г. Анархия и порядок в контексте посткоммунистического развития //Вопросы философии. 1998. № 5. 145. Франк С.Л. Этика нигилизма: Репринт воспроизв. изд. 1909 г. // Вехи. М., 1990. 146. Хабермас 10. Демократия. Разум. Нравственность. М.,1992. 147. Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. 148. Хлопин А Закон в социальных представлениях "новых русских", или Где проходит грань преступления? // Pro et contra. 2001. Т. 6. № 3. 149. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. Часть вторая. М., 1883. 150. Шабанова М.А. Социология свободы: трансформирующееся общество. Под ред. акад. Т.И. Заславской. Москва, МОНФ, 2000. 151. Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002. 152. Шубкин В.Н. Страхи в России // Социологический журнал. 1997.№ 3. 153. Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование общества. М., 1999. 154. Экономика и политика в переходном обществе: кризис взаимодействия. М., 2000. 147 |