Проверяемый текст
Арутюнова Анаида Юрьевна. Диалогичность текста и категория связности (Диссертация 2007)
[стр. 29]

научного предвидения» [Бахтин 1979: 285].
Такой подход
можно охарактеризовать как интерсубъективный.
С одной стороны, он предполагает анализ структур, созданных взаимодействием субъектов и одновременно этих субъектов конституирующих.
Сюда относятся не только языковые, но и культурные, этические, эстетические
структуры.
Такое понимание интерсубъективности (которое можно свести к контексту, или социокультурной среде текста) характерно для французской школы анализа дискурса (Фуко, Деррида).
Другое понимание интерсубъективности наблюдается у Ю.Хабермаса и его последователей, оно сводимо к разделенному мировоззрению и связано с взаимопониманием в процессе коммуникации: основой взаимопонимания является схожесть интерпретации общих фактов и программ поведения при несущественных различиях, а также взаимозаменяемость точек зрения Я и Другого [Habermas 1989].

Таким образом, можно еще раз отметить, что диалогические отношения пронизывают весь текст.
В тексте существуют два полюса: языковой (повторимый), связанный с элементами системы языка, и авторский (неповторимый), связанный с другими текстами диалогическими отношениями.
Диалогический подход к тексту есть его анализ в аспекте интерсубъектности, которая достигается встречей сознаний двух авторов, их взаимопониманием.
1.5 От лингвистики текста к лингвистике дискурса Переход от первого полюса ко второму может означать рассмотрение текста как семантического выбора в условиях определенного жанра, тематического поля и в аспекте интерсубъективности, что действительно позволяет установить диалогические отношения между лингвистикой, литературной критикой, или литературоведением, и культурой, так как разделенные смыслы, порождаемые текстом, это концептуальные структуры, закодированные в языке и важные, показательные моменты в представлении отдельно взятой культуры.
В тексте эти смыслы связаны с ключевыми словами, которые,
но мнению А.Вежбицки, «как конец клубка, потянув за который, можно распутать весь «клубок» установок, 29
[стр. 35]

35 раз, когда текст создается или воссоздается при повторном чтении или произнесении, так как субъекты всякий раз другие (в другом состоянии, с другими знаниями, из другого времени или пространства).
Итак, в тексте имееются два полюса: языковой (повторимый), связанный с элементами системы языка, и авторский (неповторимый), связанный с другими текстами диалогическими отношениями.
Двигаясь от полюса к полюсу в процессе анализа текста, неизбежно приходится пересекать рубежи всех гуманитарных наук, поскольку все они исходят из текста как первичной данности и стремятся либо к первому полюсу (язык текста), либо ко второму (событие текста).
Значащая неповторимость текста осуществляется языком, условным в пределах данного социального коллектива.
Неповторимость включает в себя момент автора и возникает в момент его встречи с Другим встречи двух сознаний, двух субъектов, двух авторов.
И это “новое неповторимое событие в жизни текста” рождается в создающем текст хронотопе, в историческом сцеплении текстов.
Как субъективное отражение объективного мира текст выражает сознание, что-то отражающее.
«Когда текст становится объектом нашего познания, мы можем говорить об отражении отражения.
Понимание текста и есть правильное отражение отражения.
Через чужое отражение к отраженному объекту» (Бахтин 1979, 285).
Поэтому «увидеть и понять автора произведения значит увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир, то есть другой субъект (“Du”)» (Бахтин 1979, 289).
Сознание себя, или самосознание, равнозначно личности.
«Всякий истинно творческий текст всегда есть в какой-то мере свободное и не предопределенное эмпирической необходимостью откровение личности.
Поэтому он (в своем свободном ядре) не допускает ни каузального объяснения, ни научного предвидения» (Бахтин 1979, 285).
Такой подход
нельзя назвать ни чисто объективным, ни чисто субъективным.
Это подход интерсубъективный.
С одной стороны, он предполагает анализ структур, созданных взаимодействием субъектов и одновременно этих субъектов конституирующих.
Сюда относятся не только языковые, но и культурные, этические, эстетические


[стр.,36]

36 структуры.
Такое понимание интерсубъективности (которое можно свести к контексту, или социокультурной среде текста) характерно для французской школы анализа дискурса (Фуко, Деррида).
Другое понимание интерсубъективности наблюдается у Ю.Хабермаса и его последователей (оно сводимо к разделенному мировоззрению) и связано с взаимопониманием в процессе коммуникации: основой взаимопонимания является схожесть интерпретации общих фактов и программ поведения при несущественных различиях, а также взаимозаменяемость точек зрения Я и Другого (Habermas 1989).

Разомкнутость, принципиальная открытость текста, помещенность его в интерсубъективном пространстве, его «вписанность» в социокультурный контекст, его связь с пре-текстами и после-текстами (Барт 1989; Есо 1989) составляют ту диалогическую особенность текста, которую Ю.
Кристева назвала интертекстуальностью.
У.
Эко, характеризуя «открытое произведение» в искусстве, подчеркивает бесконечность его аспектов, которые представляют собой не части или фрагменты произведения, а возможности иной перспективы его рассмотрения, т.е.
каждый аспект включает не часть, а все произведение, раскрывает его с новой стороны.
Поэтому каждое новое прочтение, исполнение, интерпретация заложено и в самом произведении, и в индивидуальности исполнителя, интерпретатора, читателя (Есо 1989).
Множественность интерпретаций, их практическая бесконечность поддерживается их взаимодействием, диалогом, который помогает прояснить подходы и точки зрения при условии, что каждая точка зрения раскрывает произведение в его целостности, т.е.
текст воспринимается в его личностном аспекте.
Аналогично, один аспект произведения может раскрыть все произведение в новом свете при условии допущения другой точки зрения, способной охватить его во всей его жизненности.
Гак создается «открытая» ситуация в творчестве, искусстве ситуация процесса, ситуация «в развитии», когда любое произведение рассматривается на фоне исторических влияний, культурного диалога, связи с современным многоаспектным мировоззрением.
В научном мире сегодня не су

[стр.,49]

49 можно рассматривать как переходный этап от первого полюса текста ко второму.
Кроме этого, рассмотрение текста как семантического выбора в условиях определенного жанра, тематического поля и в аспекте интерсубъективности действительно позволяет перекинуть мост (т.е.
установить диалогические отношения) между лингвистикой, литературной критикой, или литературоведением, и культурой, так как разделенные смыслы, порождаемые текстом это концептуальные структуры, закодированные в языке и важные, показательные моменты в представлении отдельно взятой культуры.
В тексте эти смыслы связаны с ключевыми словами, которые,
по мнению Вежбицкой, «как конец клубка, потянув за который, можно распутать весь «клубок» установок, ценностей и ожиданий, воплощаемых не только в словах, но и в сочетаниях, в устойчивых выражениях, в грамматических конструкциях, пословицах и т.д.» (Вежбицкая 1999, 284).
Интерпретация культур через ключевые слова одна из перспектив диалогического подхода к исследованию языка и текста, так как ключевые слова можно выявить только интерсубъективно, как то общее, что является результатом взаимодействия субъективных точек зрения, мнений, голосов, мыслей.
Вежбицкая приводит концепцию Лейбница об «алфавите человеческих мыслей», которая служит основой «психического единства человечества»: «Он (Лейбниц) рекомендовал сопоставительное изучение языков в качестве средства обнаружения “внутренней сущности человека” и, в частности, универсальной основы человеческого познания» (Вежбицкая 1999, 292).
Думается, что не только сопоставительное изучение языков ведет к обнаружению сущности человека.
Любое сопоставление (диалог) выявляет общие черты людей и стоящих за ними культур.
Диалогический анализ текста вполне согласуется с концепцией Лейбница, так как исходит из универсальной основы общения, познания и личности.
Во времена Лейбница и Бахтина оптика, т.е.
способы видения, теоретические основы анализа явлений были разными, следовательно, и сущность явлений предстает иначе.
Сегодня мы говорили бы об «алфавите человеческих смыслов», ро

[Back]