комментирующих и реплицирующих тенденций зависит от ощущения автором иерархической высоты чужого высказывания. В бахтинской теории диалогических отношений, возникающих с появлением в монологическом тексте чужого высказывания, недостаточно полно представлен семантический аспект взаимодействия авторской и цитируемой речи. Определяя спектр диалогических взаимоотношений как согласие несогласие, утверждение дополнение, вопрос ответ [Бахтин 1994: 88-89], ученый, тем не менее, создавал свою классификацию типов прозаического слова на основе анализа скрытой и явной полемичности слова. На наш взгляд, это связано с трактовкой М.М. Бахтиным диалога как конфликта двух оценочных позиций, поскольку, по М.М. Бахтину, реплика всякого существенного и глубокого диалога аналогична скрытой полемике [там же: 90]. Однако диалогические взаимоотношения авторского и чужого высказываний, аналогичные взаимодействию реплик в диалоге, не всегда носят характер противоборства. При рассмотрении вопроса о семантикосинтаксической классификации разновидностей диалога данное положение наиболее четко было сформулировано А.К. Соловьевой, отмечавшей, что сущность диалога не сводится к борьбе мнений, склонностей, настроений, к нажиму на чужую волю и чужое мнение; в реальной жизни диалог часто имеет унисонный характер, когда разговор протекает в объединяющей собеседников атмосфере общих воспоминаний и впечатлений и участники коммуникации подтверждают и дополняют высказывания друг друга [см.: Соловьева 1965: 109]. Автор дает описание семантической типологии диалога, в основе которой лежит учет воплощения в диалогическом единстве одной из разновидностей интеллектуального акта согласия или несогласия. При этом выделяемые А.К. Соловьевой диалоги-споры, диалоги-конфиденциальные объяснения и диалоги-ссоры «в той или иной мере содержат момент борьбы мнений и чувств, содержат экспрессивно выраженное несогласие, пейоративную оценку реплик собеседника», тогда как в диалогах-унисонах «перекликаются общие 72 |
высоты чужого высказывания. В бахтинской теории диалогических отношений, возникающих с появлением в монологическом тексте чужого высказывания, недостаточно полно представлен семантический аспект взаимодействия авторской и цитируемой речи. Определяя спектр диалогических взаимоотношений как согласие несогласие, утверждение дополнение, вопрос ответ [Бахтин 1994: 88 89], ученый тем не менее создавал свою классификацию типов прозаического слова на основе анализа скрытой и явной полемичности слова. На наш взгляд, это связано с трактовкой М.М. Бахтиным диалога как конфликта двух оценочных позиций, поскольку, по М.М. Бахтину, реплика всякого существенного и глубокого диалога аналогична скрытой полемике [там же: 90]. Однако диалогические взаимоотношения авторского и чужого высказываний, аналогичные взаимодействию реплик в диалоге, не всегда носят характер противоборства. При рассмотрении вопроса о семантикосинтаксической классификации разновидностей диалога данное положение наиболее четко было сформулировано А.К. Соловьевой, отмечавшей, что сущность диалога не сводится к борьбе мнений, склонностей, настроений, к нажиму на чужую волю и чужое мнение; в реальной жизни диалог часто имеет унисонный характер, когда разговор протекает в объединяющей собеседников атмосфере общих воспоминаний и впечатлений и участники коммуникации подтверждают и дополняют высказывания друг друга [см.: Соловьева 1965: 109]. Автор дает описание семантической типологии диалога, в основе которой лежит учет воплощения в диалогическом единстве одной из разновидностей интеллектуального акта согласия или несогласия. При этом выделяемые А.К. Соловьевой диалоги-споры, диалоги-конфиденциальные объяснения и диалоги-ссоры «в той или иной мере содержат момент борьбы мнений и чувств, содержат экспрессивно выраженное несогласие, отрицательную оценку реплик собеседника», тогда как в диалогах-унисонах «перекликаются общие воспоминания, 134 |