|
сти, т. е. независимости от власти епархиальных архиереев, что еще более выделяло их, разумеется, из общей массы церковных учреждений, владевших землей, поскольку наделяло самостоятельностью и преобразовывало уже в юридические лица. Такая автономность приобреталась именно посредством жалованных грамот, которые рассматривали некоторые монастыри как исключительно свободных вотчинников, следовательно, отнесенными к архиерейской власти оставались только вопросы исключительно духовные или религиозные, остальные же вопросы подлежали сугубо суду княжескому. Качество вотчинника сообщалось игумену и братии, т. е. монастырской общине в целом, а не некоторым определенным лицам . Земли, передаваемые монастырям «на помин души», как ясно из самого уподоблены существующему в современном гражданском праве институту дарения «под условием», поскольку легально оставались собственностью монастыря только под условием совершения поминальных служб или упоминания в «поминальных списках» в общих заупокойных службах, в противном же случае правопреемники на стороне завещателя могли требовать возвращения легата. Все лица, внесшие такие поминальные вклады, записывались в синодиках (поминальных книгах) . В правовом плане можно выделить три типа монашествования: 1) единолично-хозяственный при совместном проживании; 2) общежитие (т. н. «строгая киновия»); 3) единолично-пустынническое. Пил Сорский проводил на Руси четвертый тип монашествования (существовавший задолго до него, но только от него получивший богословское обоснование), полагаемый им наиболее пригодным для отечественных условий скит, то есть общежитие 2-х 3-х монахов в отдаленной местности, обслуживающих себя, а при недостатке испрашивающих милостыню. Скитское жительство было вариацией пустынничества при См.: Павлов А. С. Указ. соч. С. 116-117. См.: Скрынников Р. Г. Святители и власти. Л., 1990. С. 123. 43 |
входившие в состав общины), так и по отношению к князю или иному посредствующему землевладельцу. Сама же община выполняла и судебные функции, охраняя прочность земельных владений своих членов, судясь перед княжеской властью с внешними обидчиками и утверждая давностное приобретение или собственность через оккупацию. При этом отметим, что в северо-восточной Руси хозяин терял право на свой участок, если не обрабатывал его более 15 — 30 лет, а за это время им завладело иное лицо, начавшее на нем хозяйственную эксплуатацию (от последнего лица не требовалось определенного срока обработки, но только явный, твердый и положительный приступ к нему) [Там же. С. 162-168, 207-208, 234-237.]. 3. 3. Монастырское землевладение К удельному периоду, как уже было выше отмечено, относится активное расширение монастырского землевладения за счет освоения ранее пустовавших земель и через практику "поминальных отказов" монастырям, в том числе и земель в собственность. Особенно много монастырей в этот период основывается на северо-востоке Руси, где они выступают проводниками колонизации, расчищают места для хлебопашества и монастырского, крестьянского строительства, налаживают торговые пути. Такой внезапный, взрывной рост объяснялся, например, А. В. Карташевым через бегство населения от татарского тягла ("в восточно-молитвеннические одежды и по расчету, и по инстинкту в значительном своем проценте... облеклось все русское население северовосточной Руси татарского времени" [Карташев А. В. Указ. соч. Т. 1. С. 398.]). Монголы освобождали монахов и их прислужников от податей, и население обратилось в монашествующих и прислуживающих — социальная мимикрия дала возможность не только выжить, но и создать новое хозяйство, заложить основы для бурного подъема Владимиро-Московской Руси, давшего видимые плоды спустя не многим более века после татарского лихолетья. В монастырском строительстве принимали участие все слои общества, в том числе и удельные князья, либо выделявшие земли для монастырей, либо прямо строившие их (отсюда берет начало существование т. н. "фамильных" или "семейных" монастырей, то есть тесно связанных с каким-либо определенным семейством). С этими процессами связанно обилие жалованных грамот монастырям, в которых последние, в частности, наделялись правом владения недвижимостями и приобретения их всеми законными способами, правом пользования оброком и вообще повинностями с селян, севших на монастырских землях, и пользования доходами от своих имений и угодий, право тарханное, освобождавшее монастырских (и архиерейских) крестьян и села от пошлин и повинностей казенных или княжеских. Наиболее же важным моментом в этом периоде развития монастырского землевладения является приобретение некоторыми из монастырей автономности, т. е. независимости от власти епархиальных архиереев, что еще более выделяло их, разумеется, из общей массы церковных учреждений, владевших землей, поскольку наделяло самостоятельностью и преобразовывало уже в юридические лица. Такая автономность приобреталась именно посредством жалованных грамот, которые рассматривали некоторые монастыри как исключительно свободных вотчинников, следовательно, отнесенными к архиерейской власти оставались только вопросы исключительно духовные или религиозные, остальные же вопросы подлежали сугубо суду княжескому. Качество вотчинника сообщалось игумену и братии, т. е. монастырской общине в целом, а не некоторым определенным лицам [Павлов А. С. Указ. соч. С. 116-117.]. Земли, передаваемые монастырям "на помин души", как ясно из самого термина, не были безусловной передачей, а по правовому статусу могут быть уподоблены ныне существующему в отечественном гражданском праве институту пожертвования, дарения "под условием", поскольку легально оставались собственностью монастыря только под условием совершения поминальных служб или упоминания в "поминальных списках" в общих заупокойных службах, в противном же случае правопреемники на стороне завещателя могли требовать возвращения легата. Все лица, внесшие такие поминальные вклады, записывались в синодиках (поминальных книгах) [Скрынников Р. Г. Святители и власти. Л., 1990. С. 123.]. В правовом плане можно выделить три типа монашествования: 1) единоличнохозяственный при совместном проживании; 2) общежитие (т. н. "строгая киновия"); 3) единолично-пустынническое. Нил Сорский проводил на Руси четвертый тип монашествования (существовавший задолго до него, но только от него получивший богословское обоснование), полагаемый им наиболее пригодным для отечественных условий — скит, то есть общежитие 2-х – 3-х монахов в отдаленной местности, обслуживающих себя, а при недостатке испрашивающих милостыню. Скитское жительство было вариацией пустынничества при суровых условиях русского севера, когда для пропитания, для элементарного выживания необходимы были совместные усилия нескольких людей. Преобладающим типом монастырей на Руси вплоть до решений собора 1503 года и реформ, проведенных митрополитом Макарием, был т. н. "особый" [Федотов Г. П. Святой Филипп Митрополит Московский. М., 1991. С. 36.] или единолично-хозяйственный, когда сохранялась частная собственность каждого из монашествующих и даже отдельный стол. До того времени ни один из иных вариантов монастырского устройства не осуждался — все они почитались как равно возможные, выбор же обуславливался силами принявшего монашество — способен ли он, например, осуществить столь тяжелый подвиг, как пустынножительство. Серьезные изменения в российском монашестве связаны с деятельностью Сергия Радонежского, введшего принципы общинножительства и нестяжания, что вело к упразднению индивидуального имущества монахов и к укреплению принципа коллективной собственности обители. Данный идеал монашеской жизни просуществовал в качестве практически осуществляемого немногим более ста лет, в конце XV – начале XVI веков был заменен осифлянским, хотя и постулировавшим нестяжание как принцип, однако на практике, обращая монастыри в крупных земельных собственников, ведших обширную торговлю, занимавшихся кредитными операциями, приводил при отрицании индивидуальной собственности монахов к отрицанию нестяжательства как принципа существования монастыря в целом. Принцип общежития энергично распространялся на Руси людьми, стремившимися к устроению монашества со всей серьезностью, религиозно воодушевленными натурами. На общинножительских началах был построен такой крупный центр русской религиозной жизни, как Соловецкий монастырь (основан в 1429 году). Начальный соловецкий обиход в древним типике обризовывался следующим образом: "Игумен и священницы и соборные страцы и вся братья едят и пиют в трапезе; явства всем равна, а по келлиям опричь немощной братии отнюдь столы не бывают. Из трапезы выносу явств и питию не бывает. Одежду всякую и обувь дают всем из казны" [Цит. по: Федотов Г. П. Указ. соч. С. 36 – 37.]. |