|
полученное ею от твоих благоверных предков» . Собор в своем докладе Иоанну П1 заключил: «...стяжания церковная божия суть стяжания, возложенна и нареченна и данна Богу, и не продаваема, ни отдаваема, ни емлема никим никогда ж в веки века, и нерушима быти и соблюдатися, яко освященна господеви, и благоприятна, и похвальна. И мы, смирении, сия ублажаем, и похваляем и съдержим» . Иосиф Волоцкий, на протяжении веков являвшийся одним из наиболее влиятельных церковных мыслителей России, утверждал, что игумен не вправе распоряжаться монастырским имуществом в ущерб монастырю, в противном же случае он есть святотатец и подлежит изгнанию из монастыря. Епископ вправе продать село, не дающее дохода, или какое-либо иное церковное имущество для уплаты долга, но только с разрешения митрополита3. Следует отметить, что для XVI XVII вв. слова настоятеля Волоколамского монастыря являлись не его частным мнением, но «возглашением истины» и, соответственно, его предписания во многом воспринимались как должный порядок, независимо от закрепления в актах внутреннего церковного законодательства. Следует указать, что совпадение позиций нестяжателей и княжеской власти было случайным и поверхностным, поскольку основным стремлением заволжцев была независимость, положение, когда Церковь стоит выше государства, а для избавления от зависимости и надлежит отказаться от того, что более всего держит от собственности. По словам П.Н. Милюкова, «только при таком условии они получат возможность обращаться к власти не с собственными «обидами», а с «печалованием» о неправдах мира» . Осифляне же, в данном конкретном случае вступившие в конфликт с властью, по существу признавали ее главенство над церковными делами, видели священность царства, полагали, Цит. по: Павлов А. С. Указ. соч. С. 116. Цит. по: История русской экономической мысли. Т. I, ч. 1. С. 125. История русской экономической мысли. Т. I, ч. 1. С. 126 —127. 4Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 3. С. 59. 50 |
бы рукоделием" [Цит. по: Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 3. С. 56.], то есть выступили за полную секуляризацию монастырских имуществ, что было гораздо радикальнее всех предыдущих действий правительства, которое в настоящем случае стремилось воспользоваться разногласиями в среде самого монашества. Для отпора противники нестяжателей вызвали Иосифа Волоцкого, вернувшегося в свой монастырь до окончания собора. Последний, решительно отвергая притязания заволжских старцев, сказал, между прочим, указывая на семь ярлыков, данных ханами церкви: "Посмотри, благочестивый государь, и неверные цари не дерзали обижать церковь; как же ты решишься отнять у нея ея вековое достояние, полученное ею от твоих благоверных предков" [Цит. по: Павлов А. С. Указ. соч. С. 116.]. Собор в своем докладе Иоанну III заключил: "...стяжания церковная — божия суть стяжания, возложенна и нареченна и данна Богу, и не продаваема, ни отдаваема, ни емлема никим никогда ж в веки века, и нерушима быти и соблюдатися, яко освященна господеви, и благоприятна, и похвальна. И мы, смирении, сия ублажаем, и похваляем и съдержим" [Цит. по: История русской экономической мысли. Т. I, ч. 1. С. 125.]. Иосиф Волоцкий, на протяжении веков являвшийся одним из наиболее влиятельных церковных мыслителей России, утвержал, что игумен не вправе распоряжаться монастырским имуществом в ущерб монастырю, в противном же случае он есть святотатец и подлежит изгнанию из монастыря. Епископ вправе продать село, не дающее дохода, или какое-либо иное церковное имущество для уплаты долга, но только с разрешения митрополита [История русской экономической мысли. Т. I, ч. 1. С. 126 – 127.]. Следует отметить, что для XVI – XVII веков слова настоятеля Волоколамского монастыря являлись не его частным мнением, но "возглашением истины" и, соответственно, его предписания во многом воспринимались как должный порядок, независимо от закрепления в актах внутреннего церковного законодательства. Следует указать, что совпадение позиций нестяжателей и княжеской власти было случайным и поверхностным, поскольку основным стремлением заволжцев была независимость, положение, когда церковь стоит выше государства, а для избавления от зависимости и надлежит отказаться от того, что более всего держит — от собственности. По словам П. Н. Милюкова, "только при таком условии они получат возможность обращаться к власти не с собственными "обидами", а с "печалованием" о неправдах мира" [Милюков П. Н. Указ. соч. Т. 3. С. 59.]. Осифляне же, в данном конкретном случае вступившие в конфликт с властью, по существу признавали ее главенство над церковными делами, видели священность царства, полагали, что "божественные правила повелевают царя почитати, не сваритися с ним" [Послание Иосифа Волоцкого к Ивану Ивановичу Третьякову-Хворину. Цит. по: Хрущов И. Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преподобного игумена Волоцкого. М., 1868. С. 223.] и таким образом по самому ходу дел должны были вскорости найти общий язык с властью, прийти к взаимоустраивающему соглашению, что и случилось уже во второй воловине княжения Василия Иоанновича. Земельные вотчины митрополита в начале XVI века были расположены на территории пятнадцати уездов. Только в семи из них насчитывалось 531 село и деревня, числилось 1818 душ крестьян. К середине XVI века эти владения значительно выросли, но и тогда были значительно менее владений архиепископа Новгородского [Федотов Г. П. Указ. соч. С. 57.]. При всем богатстве митрополичьего хозяйства это было только одно из множества церковных владений, расположенных к тому же практически во всех областях государства и позволявших при хотя бы частичной секуляризации решить не только собственно пространственную проблему дворянского испомещения, но и иметь возможность наделять дворян землями именно в тех районах, где в этом была в силу своих стратегических планов заинтересована московская власть. Хотя Василий III, как и отец, не осмелился на |