|
Национализация сферы образования в 1917 году послужила инструментом смены модели образования на унитарную, предполагавшую единообразие образовательной деятельности и декларативно нацеленную на ликвидацию неравенства в образовании. Предложения, касавшиеся автономии высшей школы, были отвергнуты на самом высоком уровне В.И. Лениным. Государство стало монололистом-собственником образования. Всякое инакомыслие потеряло право на существование, а корпоративность профессуры выродилась в извращенную форму «красной профессуры», объединенной исключительно принципом «преданности делу7пролетарской революции»51. В дальнейшем на протяжении семи десятилетий отечественная высшая школа была подчинена исключительно воле своего единственного собственника государства. Для него готовились и им распределялись кадры специалистов, оно по печально известному «остаточному принципу» финансировало высшую школу, определяло ее структуру, руководство и саму технологию учебного процесса, оно же оценивало результаты деятельности вузов и даже подводило итоги их соревнования. Но это соревнование не было нормальной конкуренцией, судьями в которой выступало бы множество действующих на рынке и предъявляющих свой спрос на образовательные услуги потребителей. Это было соперничество за благосклонность вышестоящих лиц (если вообще существовало, не только на бумаге) и нимало не опиралось на единственную фактически возможную базу соревнования кооперацию труда свободных в своем выборе стратегии и тактики производителей товаров и услуг. Общая неустойчивость и непродуктивность позиции государства в отношении к образованию, на наш взгляд, не преодолена и сегодня. Отказ от государственно-патерналистской ориентации образования, от многих тради74 51 Подробнее см.: Князев Е. И потому возымел ревностное желание служить... (выписка из истории одной болезни) // Вести высшей школы. 1991. № 12. С. 85, 90; а также Коссов Б., Князев Е. Еще раз о концепции образования // Вести высшей школы. 1991. №4. С. 5. |
лы, е 1917 году послужила инструментом смены модели образования на унитарную, предполагавшую единообразие образовательной деятельности и декларативно нацеленную на ликвидацию неравенства в образовании. Предложения, касавшиеся автономии высшей школы, были отвергнуты на самомнвыеекем-уревне Б.И.Лениным. Государство стало монополистом-собственником образования. Всякое инакомыслие потеряло право на существование, а корпоративность профессуры выродилась в извращенную форму "красной профессуры", объединенной исключительно принципом "преданности делу пролетарской революции" [подробнее см.; 52; 53]. В дальнейшем на протяжении семи десятилетий отечественная высшая школа была подчинена исключительно воле своего единственного собственника государства. Для него готовились и им распределялись кадры специалистов, оно по печально известному "остаточному принципу" финансировало высшую школу, определяло ее структуру, руководство и саму технологию учебного процесса, оно же оценивало (и сейчас оценивает) результаты деятельности вузов и даже подводило итоги их соревнования. Но это соревнование не было нормальной конкуренцией, судьями в которой выступало бы множество действующих на рынке и предъявляющих обой спрос на ОУ потребителей. Это было соперничество за благосклонность вышестоящих лиц (если вообще существовало не только на бумаге) и нимало не опиралось на единственную фактически возможную базу соревнования кооперацию труда свободных в своем выборе стратегии и тактики производителей товаров и услуг [81: 76-120]. Под эгидой преемника Минвуза ГособразоЕания СССР находилось в 1991 году 550 вузов 60,8 %, всех вузов страны, |