Проверяемый текст
Леденева, Валентина Витальевна; Административно-политическая элита крупного города: структура, механизмы влияния и взаимодействия с региональной элитой (Диссертация, 30 июня 2005)
[стр. 107]

107 ческого приЕіципа в историческом, политологическом и социологическом познании.
И на то есть весьма существенные основания.
Они, на наш взгляд, заключаются прежде всего в том, что российское общество, несмотря на модернизационные процессы, в основном реализованные в советский период, во многом осталось традиционным обществом.
Советская система, способствуя модернизации производительных сил, технологий, консервировала социально-политические отношения традиционного типа.
Этому благоприятствовал и идеократический характер политической системы, свойственный прежде всего политическим системам традиционного типа.
В рамках советского общества не было потребности (да этому были и политические препятствия) в формировании институтов гражданского общества.
Конечно, процессы модернизации и форсированной урбанизации подталкивали с неизбежностью к публичным и правосообразным формам социально-политических отношений.
Однако «хвост» традиционализма явно превосходил «голову» модернизма.
Поэтому традиционные или
традиционализированныс поведенческие проявления и ментальность лишь имитировали модернизационные формы, оставаясь по сути неформальными, неправовыми, непубличными.
В связи с этим хотелось бы подчеркнуть, что в условиях традиционной ментальности и традиционных отношений, где «теневой» аспект власти не выглядит аномальным, а вполне «свой», он естественно возникает на фоне неформализованных и неотчужденных отношений, более выпукло выглядят вообще глубинные онтологические проявления власти.
Здесь она еще не столь окультурена и опосредована публичными институтами и отношениями.
Анализируя действие факторов модернизационного порядка, генерирующих теневой аспект властеотношений, следует прежде всего подчеркнуть, что современный российский политический процесс приобрел в начале
90-х гг.
XX в.
«расторможенные» от тотального воздействия государства формы, включающие элементы публичной политики.
Это способствовало
[стр. 59]

Как видим, у-Ю.Н.
Афанасьева амбивалентность «нормативного» и «теневого» в российской действительности возводится до статуса методологического принципа в историческом, политологическом и социологическом познании.
И на то есть весьма существенные основания.
Они, на наш взгляд, заключаются прежде всего в том, что российское общество, несмотря на модернизационные процессы, в основном реализованные в советский период, во многом осталось традиционным обществом.
Советская система, способствуя модернизации производительных сил, технологий, консервировала социально-политические отношения традиционного типа.
Этому благоприятствовал и идеократический характер политической системы, свойственный прежде всего политическим системам традиционного типа.
В рамках советского общества не было потребности (да этому были и политические препятствия) в формировании институтов гражданского общества.
Конечно, процессы модернизации и форсированной урбанизации подталкивали с неизбежностью к публичным и правосообразным формам социально-политических отношений.
Однако «хвост» традиционализма явно превосходил «голову» модернизма.
Поэтому традиционные или
традиционализированные поведенческие проявления и ментальность лишь имитировали модернизационные формы, оставаясь по сути неформальными, неправовыми, непубличными.
В связи с этим хотелось бы подчеркнуть, что в условиях традиционной ментальности и традиционных отношений, где «теневой» аспект власти не выглядит аномальным, а вполне «свой», он естественно возникает на фоне неформализованных и неотчужденных отношений, более выпукло выглядят вообще глубинные онтологические проявления власти.
Здесь она еще не столь окультурена и опосредована публичными институтами и отношениями.
Анализируя действие факторов модернизационного порядка, генерирующих теневой аспект властеотношений, следует прежде всего подчеркнуть, что современный российский политический процесс приобрел в начале
59

[стр.,60]

90-х гг.
XX в.
«расторможенные» от тотальноговоздействия государства формы, включающие элементы публичной политики.
Это способствовало
формированию нескольких направлений политического влияния, которые частью были институализированы, а частично остались на уровне неформальных течений, существующих на уровне общих или близких интересов.
Сами эти процессы вызревали долгие годы и имеют свою глубокую подоплеку, соответствующую социальную базу на низовом уровне и адекватную им платформу и коалиции в «верхах»1.
Сложившаяся в 90-е гг.
XX в.
социально-экономическая ситуация, связанная с решением задач приватизации основных ресурсов общества, обусловила формирование «перевернутой» формулы российской власти.
В ней поменялись местами публичная и теневая стороны.
Публичная надолго стала лишь прикрытием теневой, основными задачами которой стали: удержание властных полномочий и решение внутренних проблем «правящего класса», связанных прежде всего с его укоренением в экономике и политике.
В российских условиях недостроенность взаимоотношений ветвей и уровней государственной власти, неполнота правовой базы и почти полное отсутствие эффективных институтов гражданского общества приводят к тому, что публичная власть зачастую становится лишь декорацией для непубличных действий и решений.
Именно такого рода действия и принято считать теневыми.
Они выстраиваются в систему, которую затем трудно сломать.
Одна из наиболее распространенных схем теневой деятельности в институтах власти использование служебного положения в интересах отдельных лиц или отдельных корпораций.
Имеется в виду принятие решение, выделение государственных средств в чью-то пользу за соответствующее поощрение или услугу.
Об этом даже сказал Президент страны В.В.
Путин: «Система защищает с б о и права на получение так называемой «статусной» 1См.
подробнее об этом: Шубин Л.В.
От «застоя» к реформам СССР в 1917-1985 гг.
М., 2001.
60

[Back]