|
воспроизводства стилевых поведенческих форм, которые, казалось бы давно ушли в прошлое. Изучая политические элиты в структурно-функциональном разрезе, современные элитологи используют как горизонтальный аспект, рассматривая взаимодействие политических элит с другими влиятельными элитными группами, входящими в «правящий класс» (бизнес-элита, военная элита), так и вертикальный аспект, распределяя политическую элиту по уровням государственного и политического управления: высшему (Центр), региональному (республики, края, области), местному городскому. И здесь на первый план выходит проблема оптимизации отношений элиты и масс. Ведь для власти характерна замкнутость и закрытость, элита не заинтересована в прозрачности своей деятельности.1Это относится в том числе и к судейской элите. В судебной системе мала степень гласности решений квалификационных коллегий судей, нечасто эти решения обсуждаются и анализируются в средствах массовой информации. Как следствие имеет место определенное недоверие масс к элите, в том числе к судебной. А ведь на самом высоком государственном уровне признано, что «ключевой вопрос любой власти это доверие граждан государству»2. При этом для политической системы представляют опасность крайности в отношениях между элитами и массами: как безоглядное следование масс за элитами, которое выводит элиту из-под контроля, так и полное недоверие масс к элите, власть которой в таком случае перестает быть легитимной. В связи с этим необходима действенная система разделения властей, обеспечивающая возможность для сбалансированного функционирования элит в интересах гражданского общества. Анализ политических систем ряда зарубежных стран показывает, что эффективность функционирования судебной власти в них обеспечивается в том числе и различными механизмами, п о 1См., например: Основы политической элиты. М., 1999. С. IО-11. 2Послание Президента Российской Федерации В.В.Путина Федеральному Собранию Российской Ф едерации. 2001 гол. |
Сопоставление социального-контекста и факторов нового российского элитогенеза позволяет не только понять перспективы «ростков нового» на уровне элит, но и истоки их отчуждения от общественных интересов, а также воспроизводства стилевых поведенческих форм, которые, казалось бы давно ушли в прошлое. Изучая политические элиты в структурно-функциональном разрезе, современные элитологи используют как горизонтальный аспект, рассматривая взаимодействие политических элит с другими влиятельными элитными группами, входящими в «правящий класс» (бизнес-элита, военная элита), так и вертикальный аспект, распределяя политическую элиту по уровням государственного и политического управления: высшему (Центр), региональному (республики, края, области), местному городскому. Поэтому, говоря об административно-политических элитах крупного города, мы подразумеваем именно данный вертикальный «срез» распределения властных полномочий и влияния. Важным фактором ее непосредственной функциональности является взаимодействие с ближайшим субъектом более высокого уровня власти региональным политическим элитам. К ним следует отнести руководящий слой государственных органов власти (исполнительная, законодательная и судебная власть) на республиканском и областном уровне, а также руководителей партийных организаций и общественных движений, включенных в борьбу за власть в регионах. Таким образом, региональные элиты часть российской политической элиты и ей присуши ее общие черты и характеристики. Но, вместе с тем, наблюдается и значительное своеобразие, связанное с объемом властных полномочий, региональной ментальностью и политической культурой. Анализ динамики развития постсоветских элит, включая в их региональный уровень, показал, что специфика распределения российского «властного капитала» (и ныне, и в номенклатурные времена) состоит в монополизации властных функций узким кругом лиц, в существовании формального 62 |