|
25 управления страной народные массы. Рисмен отрицает наличие правящей элиты* настаивает на аморфности структуры власти, отражающей разнообразие интересов главных организованных групп (политических партий, профсоюзов, организаций бизнеса, фермерских союзов и т.д.). Сейчас трудно четко определить в какой модели наиболее четко отражается специфика власти в современной Америке. Обе концепции имеют корни в особенностях политической системы современных индустриально развитых стран, в той или иной мере отражают реальную действительность. Так, Миллс выявляет существенную тенденцию в развитии современного общества концентрацию власти в руках финансового капитала и зависимых от него элитных групп. При этом Миллс зачастую отвлекается от внешней формы этого процесса, от важных для социологического анализа проявлений сущности. В то же время приближается к пониманию реальной структуры власти в США, показывая, что господство элиты базируется на единстве и переплетении интересов корпораций, политических и военных институтов. Рисмен уходит от анализа классовой сущности власти, настаивая на ее «дисперсии», и обращает главное внимание на зависимости, которые обеспечивают маскировку господства монополистической элиты, на внешне демократический и обезличенный механизм осуществления элитой власти, на «превращенную форму» определенного общественного отношения. Не учитывать оба этих аспекта невозможно. В 70-90-с гг. этот спор между двумя учеными перерос в полемику неоэлитистов и теоретиков элитного плюрализма. Дискуссия среди американских политологов привела к постановке проблемы соотношения формального субъекта власти и реального носителя властных полномочий и их функций, которые, как еще раз выяснилось, вовсе не совпадают. В ходе дискуссии Р. Миллс исходил из предположения, принадлежавшего еще Г. Лассуэллу, что субъект власти или властвующий это особый агент, контролирующий некоторые важные ресурсы общества. Было показано, однако, что механизм властвования гораздо сложнее и включает в |
Миллс рисует пирамиду власти в США, включающую три уровня: высший —реальная власть, которая осуществляется властвующей элитой; средний —который отражает групповые интересы, играет второстепенную роль, наиболее заметную в кулуарах Конгресса; наконец, низший уровень «фактического бесправия» масс1. Пирамида власти, рисуемая Рисменом, состоит из двух уровней, соответствующих второму и третьему уровням модели Миллса. Верхний уровень пирамиды Рисмсна «вето-группы», занятые прежде всего защитой своих интересов; низший «неорганизованная публика». «Вето-группы» стараются не столько командовать «публикой», сколько привлечь ее в качестве союзника в маневрах против угрозы ущемления своей юрисдикции. Поэтому, утверждает Рисмен, благодаря плюрализму политическая власть в США представляется ситуационной и подвижной. Миллс приводит огромный материал, свидетельствующий о том, что реальная власть и США концентрируется в руках элиты, отстраняющей от управления страной народные массы. Рисмен отрицает наличие правящей элиты, настаивает на аморфности структуры власти, отражающей разнообразие интересов главных организованных групп (политических партий, профсоюзов, организаций бизнеса, фермерских союзов и т.д.). Сейчас трудно четко определить в какой модели наиболее четко отражается специфика власти в современной Америке. Обе концепции имеют корни в особенностях политической системы современных индустриально развитых стран, в той или иной мере отражают реальную действительность. Так, Миллс выявляет существенную тенденцию в развитии современного общества концентрацию власти в руках финансового капитала и зависимых от него элитных групп. При этом Миллс зачастую отвлекается от внешней формы этого процесса, от важных для социологического анализа проявлений сущности. В то же время приближается к пониманию реальной структуры власти в США, показывая, что господство элиты базируется на единст1Миллс Ч.Р. Властвующая элита. М.. 1959. 28 ве и переплетении интересов корпораций, политических и военных институтов. Рисмен уходит от анализа классовой сущности власти, настаивая на ее «дисперсии», и обращает главное внимание на зависимости, которые обеспечивают маскировку господства монополистической элиты, на внешне демократический и обезличенный механизм осуществления элитой власти, на «превращенную форму» определенного общественного отношения. Не учитывать оба этих аспекта невозможно. В 70-90-е гг. этот спор между двумя учеными перерос в полемику неоэлитистов и теоретиков элитного плюрализма. Дискуссия среди американских политологов привела к постановке проблемы соотношения формального субъекта власти и реального носителя властных полномочий и их функций, которые, как еще раз выяснилось, вовсе не совпадают. В ходе дискуссии Р. Миллс исходил из предположения, принадлежавшего еще Г. Лассуэллу, что субъект власти или властвующий это особый агент, контролирующий некоторые важные ресурсы общества. Было показано, однако, что механизм властвования гораздо сложнее и включает в себя давление общественного мнения и рефлексию подвластного объекта, где отражается степень и форма осознания обществом соответствия управленческого контроля его потребностям, от имени которых выступает носитель власти или управляющий. Обнаружилось также и явное расхождение интересов тех, «кто управляет» (то есть «носителей» власти), от интересов тех, «кем управляют» («объекта» властвования), и, соответственно, «от имени кого они управляют» («субъекта» власти). Действительно, современный механизм власти имеет сложную, иерархизированную структуру, где формальным первичным субъектом и источником власти выступает народ, передающий властные полномочия своему официально опосредованному агенту государству, которое, в свою очередь, их распределяет среди «носителей» по «горизонтали» (законодательная, исполнительная и судебная ветви власти) и по «вертикали» (центральные, регио29 |