Специфическая структура финансирования российских предприятий и мягкие бюджетные ограничения обусловили интернализацию корпоративного контроля, т. е. ситуацию, в которой фирмы финансируют свои капиталовложения за счет собственных средств, а также за счет таких источников финансирования, обращение к которым не предполагает передачу внешним агентам контрольных правомочий [64, с. 67]. Интернализация финансирования предполагает фактическую независимость руководства корпораций по отношению к внешним агентам, в частности внешним акционерам. Становление этой системы стало возможным в значительной мере благодаря сращиванию власти и бизнеса, политическому регионализму, коррупции, посредством которых фирмы нерыночных секторов способны оказывать воздействие на структуру финансовых потоков в экономике. Рынок корпоративного контроля и система банкротства в российской практике не выполняют функции эффективного перераспределения собственности и защиты прав инвесторов, выступая механизмами враждебного отъема собственности с использованием судебных и административных ресурсов. Более того, специфичность рынка корпоративного контроля состоит в том, что поглощаются наиболее эффективные компании. В значительной степени массовый характер банкротств и их активное использование для передела собственности обусловлены относительной легкостью инициирования этого процесса в российских условиях. Если закон исходит из представлений о помощи предприятиям и склоняется преимущественно к. ■добровольному банкротству,устанавливая жесткие критерии для определения банкрота, то правительственные решения в большей мере направлены на принудительное банкротство [183, с. 20]. Можно согласиться с мнением А. Радыгина по поводу основных функций института банкротства в России «это перераспределение собственности и способ давления и угрозы со стороны государства (как политического, так и экономического)» [151, с. 93]. К основным недостаткам системы банкротства в РФ можно отнести высокую степень криминализации и коррумпированности системы, вследствие чего фактически предприятие банкрот становится подконтрольным не кредиторам и акционерам, а заинтересованным группам. Применительно к России, испытывающей па себе влияние ряда факторов, 45 |
пропорция заключается в том, что выбор предприятием стратегии «открытость и выход на фондовый рынок» и стратегии «закрытость и ориентация на внутренние ресурсы» не зависит ни от размеров, ни от структуры собственности, не согласован с выбором его организационно-правовой формы. Практически все предприятия, за небольшим исключением, выбирают второй вариант. Специфическая структура финансирования российских предприятий и мягкие бюджетные ограничения обусловили интернализацию корпоративного контроля, т. е. ситуацию, в которой фирмы финансируют свои капиталовложения за счет собственных средств, а также за счет таких источников финансирования, обращение к которым не предполагает передачу внешним агентам контрольных правомочий [50, с. 67]. Интернализация финансирования предполагает фактическую независимость руководства корпораций по отношению к внешним агентам, в частности внешним акционерам. Становление этой системы стало возможным в значительной мере благодаря сращиванию власти и бизнеса, политическому регионализму, коррупции, посредством которых фирмы нерыночных секторов способны оказывать воздействие на структуру финансовых потоков в экономике. Рынок корпоративного контроля и система банкротства в российской практике не выполняют функции эффективного перераспределения собственности и защиты прав инвесторов, выступая механизмами враждебного отъема собственности с использованием судебных и административных ресурсов. Более того, специфичность рынка корпоративного контроля состоит в том, что поглощаются наиболее эффективные компании. В значительной степени массовый характер банкротств и их активное использование для передела собственности обусловлены относительной легкостью инициирования этого процесса в российских условиях. Если закон исходит из представлений о помощи предприятиям и склоняется преимущественно к добровольному банкротству, устанавливая жесткие критерии для определения банкрота, то правительственные решения в большей мерс направлены на принудительное банкротство [157, с. 20]. Автор согласен с мнением А. Радыгина по поводу основных функций института банкротства в России «это перераспределение собственности и способ давления и угрозы со стороны государства (как политического, так и экономического)» [116, с. 93]. К основным недостаткам системы банкротства в РФ можно отнести высокую степень криминализации и коррумпированности системы, вследствие чего фактически предприятие банкрот становится подконтрольным не кредиторам и акционерам, а заинтересованным группам. Применительно к России, испытывающей на себе влияние ряда факторов, неспецифических для корпоративного управления в развитых странах (сложное финансовое состояние большинства корпораций, отсутствие эффективной исполнительной и судебной инфраструктуры, социально-политические преграды для проведения процедур банкротства убыточных корпораций, трудности с оценкой финансового состояния потенциальных банкротов), говорить о возникновении эффективного механизма внешнего управления преждевременно. Отсутствие реальных внешних механизмов корпоративного управления в сочетании с высокой концентрацией акционерного капитала у менеджмента компаний делает необходимым упор на внутрифирменные механизмы корпоративного контроля. Однако и здесь в силу нескольких причин проявляется неэффективность этих механизмов. Внутренний механизм корпоративного управления в виде прямого контроля со стороны акционеров затруднителен но причинам того, что владение немалой частью акций ставит высший менеджмент в один ряд с другими субъектами корпоративного контроля. Отсутствие специального законодательства, устанавливающего экономическую ответственность за качество управленческих действий менеджеров, приводит к злоупотреблениям, связанным с выплатой чрезмерно высоких вознаграждений, что является дополнительным риском для миноритарных акционеров. Российская практика предоставляет немало примеров, когда при помощи совета директоров «размывались» доли нежелательных акционеров, появлялись новые собственники, аффилированные с членами совета, осуществлялось перераспределение и вывод активов без учета миноритарных акционеров, с помощью трансфертного ценообразования доходы акционеров выводились в структуры, подконтрольные менеджерам и контролирующим акционерам [142, с. 54]. Сравнение структуры совета директоров и структуры акционерного капитала показывает, что если инсайдеры являются доминирующими собственниками, то свой контроль они сохраняют практически всегда (табл. 1.7). Как показывают исследования, чаще всего в состав совета директоров входят представители менеджмента (на 80% предприятий), представители трудового коллектива (60%) и представители других промышленных предприятий (30%) [136, с. 342]. Средняя доля участия инсайдеров в составе совета директо |