|
кретного жизнеобитания Носопыря деревенской баньки до мира «всей Руси» и Мира — Космоса, который клубится и вглубь и вширь пустыми многоцветными верстами; это и внутренний мир души, который он слушает в себе, дивясь его многочудности, и мир весь «белый свет», что «уж больно велик». Это и мир христианских представлений, с его боговым воинством на белых конях, и мир еще более древний языческий; мир «тот» и мир «этот»[214; 22]. Образ героя в повестях В.II. Крупина 90-х годов символически воплощает в себе всю полноту понятия «народ», так же как деревня, дом, дорога осознается не только частью России, но и символическим образом самой России, обладающим всею полнотой ее сущности. В отображении соборности внимание акцентируется на одном аспекте, крайне важном для произведений писателя последних лет. Всегда присутствует в прозе В.Н. Крупина тема Православия как духовной основы народной жизни, не всегда однозначно реализующаяся (например, в повести «Живая вода»), в повестях 90-х годов обретает полноту выражения и самостоятельность звучания. Это видно уже в первой из повестей рассматриваемого периода («Великорецкая купель»). Образ главного героя Николая Николаевича Чудинова перекликается с образом Св. Николая Мирликийского, и сам он предстает русским святым. Герой наделен именем мирликийского чудотворца (нс исключено, что это положение восходит к представлению о заключенной в именах силе, являющейся «действительно единящей онтологически всех своих носителей» [229]. Национальный характер святости подчеркивается отчеством героя: Иванович. Фамилия в некотором роде отражает положение персонажа среди окружающих его людей, она созвучна словам «чудовый», «чудовин». В.И. Даль истолковывает эти слова как «наименование чего-либо чудесного, чудного или же странного человека, делающего все не по-людски» [241]. (Чудинов, действительно, прихо123 |
25 подобное миропонимание традиционно для прозы, условно обозначаемой как деревенская. Такое отношение к миру опирается на исконную русскую традицию. В словаре-справочнике “Литература и культура Древней Руси” приводится точка зрения Б.А.Рыбакова. Он говорит о “любопытной двойственности словосочетания “Русская земля”, которое употреблялось для обозначения всей Киевской Руси или всей древнерусской народности либо в узком, сильно ограниченном смысле”1. Анализируя вступление к роману В.Белова “Кануны”, Ю.И.Селезнев писал: “Здесь перед нами именно “весь мир”: от конкретного жизнеобитания Носопыря деревенской баньки до мира “всей Руси” и Мира Космоса, который клубится вглубь и вширь пустыми многоцветными верстами; это и внутренний мир души, который он слушает в себе, дивясь его многочудности, и мир весь “белый свет”, что “уж больно велик”. Это и мир христианских представлений, с его боговым воинством на белых конях, и мир еще более древний языческий; мир “тот” и мир “этот”...”1 2 Образ героя в повестях Крупина 90-х годов символически воплощает в себе всю полноту понятия “народ”, так же как деревня, дом, дорога осознаются не только частью России, но и символическим образом самой России, обладающим всею полнотой ее сущности. В отображении соборности внимание акцентируется на одном крайне важном для произведений писателя последних лет аспекте. Всегда подспудно присутствовавшая в прозе Крупина тема Православия как духовной основы народной жизни, не всегда однозначно реализующаяся (например, в повести “Живая вода”), в повестях 90-х годов обретает полноту выражения и самостоятельность звучания. Это видно уже в первом из произведений рассматриваемого периода (“Великорецкая купель”). 1 Литература и культура Древней Руси: Словарь-справочник / Под ред. В.В.Кускова. М.: Высшая школа, 1994. С. 142. 2 Селезнев Ю. Кануны // С разных точек зрения: “Кануны” Василия Белова. М.: Советский писатель, 1991. С. 22. 26 Образ главного героя. Николая Ивановича Чудинова перекликается с образом С в. Николая Мирликийского, и сам он предстает русским святым. Герой наделен именем мирликийского чудотворца (не исключено, что это положение восходит к представлению о заключенной в именах силе, являющейся “действительно единящей онтологически всех своих носителей”1. Национальный характер святости подчеркивается отчеством героя: Иванович. Фамилия в некотором роде отражает положение персонажа среди окружающих его людей, она созвучна словам “чудовый”, “чудовин”. В.И.Даль толкует эти слова как наименование чего-либо чудесного, чудного или же странного человека, делающего все не по-людски1 2. (Чудинов, действительно, приходит к пониманию необходимости жить согласно Божьим заповедям). Ощутимо и созвучие слов Чудинов и Чудотворец. Именно такая перекличка символична в силу традиции бытования образа Св.Николая в русском народе, у которого он именуется “символом веры” (“Правилом веры и образом кротости”, “скорым в помощах” угодником Божиим называют песнопения Мирликийского Чудотворца3). История иконы Святителя Николая часть истории России. Одна из икон чудотворца, “согласно монастырской легенде,... была подарена Сергию Радонежскому родителями, привезшими ее из Ростова. Она была моленной келейной иконой Сергия”4. Тот же факт отмечает Ф.Буслаев: “...икона Николая Чудотворца, известная под названием иконы преп. Сергия Радонежского”5. Имя преподобного Сергия неотделимо от событий русского 1 Флоренский П, свящ. Имена. Цит. по кн.: Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск: ПТУ, 1995. С. 158. 2 См.: Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Терра, 1994. -Т. 4.-С. 612. 3 Барская Н.А. Сюжеты и образы древнерусской живописи. М.: Просвещение, 1993. -С. 176-177. 4 Икона Древней Руси Х1-ХУ1 веков: Альбом. СПБ.: Художник России, 1993. Церковно-исторический ряд. Иллюстрация 22. 5 Буслаев Ф. Общие понятия о русской иконописи // Философия русского религиозного искусства ХУ1-ХХ вв. М.: Прогресс, 1993. С. 115. |