Проверяемый текст
Федченко Наталья Леонидовна. Тенденции жанрово-стилевого развития повести 90-х годов (Диссертация 1999)
[стр. 135]

ный круг.
Современность грозит распадом этой замкнутости, так как порождает
«человека без родины» [11, 18], которому бывшая деревенская околица не отзовется.
В.Н.
Крупин акцентирует внимание именно на гибели, духовной и физической, человека в мире, утрачивающем национальноисторические корни.
Лишенный и церкви, и часовни населенный пункт (бывшее село) легко соотносится с
«собачьим названием» [11; 4] эрпэгэтэ, деревенский быт не ассоциируется с городом Советском (новое название Кукарки).
Герой погибает (тонет в реке) не в Вятке или Набережных Челнах, а в Брежневе.
Подвергнуто уничтожению пространство, на котором в течение
четырнадцатипятнадцати столетий русский народ живет, находясь с ним в неотрывной связи [177; 172].
В повести «Великорецкая купель» оно еще способно сопротивляться напору времени: «Они (Чудинов и Рая Т.К.) пошли напрямик, по глухому проулку.
Около поваленного забора, поваленного не до конца...
Все ли узнаешь-то?
спросила Рая.
А как и не уезжал.
Рая остановилась, оглянулась.
Вот уж именно, как и не уезжал»
[11; 8].
Однако в последующих произведениях изображается именно разрушение русского пространства.
Разрушение грозит и тому кругу, в пределах которого осуществляется связь двух ипостасей Руси: Руси земной и Руси небесной.
Николай Иванович ходит по кладбищу’, пытаясь воскресить в памяти тех, кто упокоился
над крестами.
Заброшенные деревни это и заброшенные могилы.

Образы стариков у В.Н.
Крупина лишены оцеиочности, изначально осознаются носителями духовного народного начала.
Герои
повести «Как только, так сразу» становятся потенциальными убийцами, идущими на преступление ради денег.
Отметим, что изображаемое не подается в реалистичной, или, более того, натуралистичной форме.
Рамки в этом произведении остаются прежними
132
[стр. 37]

37 конечно, мятой прежде всего, мята трава ревнивая, но если перетерпеть ее нашествие, то ощутится (...) много-много других, начала жизни запахов” (14; 16).
В произведениях, следующих за повестью “Великорецкая купель”, тема деревни не получает подобного развития.
Это обстоятельство связано не с изменением отношения писателя к крестьянской “вселенной”, а с особенностями ее нынешнего бытия.
Называемые героями окрестные деревни откликаются молчанием.
Перечисление их имен превращается в поминание.
Трагизм этой картины уходит корнями в прошлое, связан с советским периодом истории деревни: “...операции были блестящими: коллективизация, организация голода, сселение деревень, укрупнение колхозов, уничтожение колхозов, химизация полей...” (25; 90).
Трагично и восприятие будущего: “Если этот дуб упадет, я тоже рухну, пусть он меня переживет.
Но я знаю, что, как только я умру, в дуб тут же молния попадет, он же меня помнит, я на нем спал, я в него ни одного гвоздя не забил,” (14; 21) говорит один из героев “Великорецкой купели”.
Николай Иванович Чудинов возвращается на родину, в бывшее село, символически ставшее для него купелью, и проходит, таким образом, замкнутый жизненный круг.
Современность грозит распадом этой замкнутости, так как порождает
“человека без родины” (14; 18), которому бывшая деревенская околица не отзовется.
Крупин акцентирует внимание именно на гибели, духовной и физической, человека в мире, утрачивающем национально-исторические корни.
Лишенный и церкви, и часовни населенный пункт (бывшее село) легко соотносится с
“собачьим названием” (14; 4) эрпэгэтэ, деревенский быт не ассоциируется с городом Советском (новое название Кукарки).
Герой погибает (тонет в реке) не в Вятке или Набережных Челнах, а в Брежневе.
Подвергнуто уничтожению пространство, на котором в течение


[стр.,38]

38 четырнадцати-пятнадцати столетий русский народ живет, находясь с ним в неотрывной связи1.
В повести “Великорецкая купель” оно еще способно сопротивляться напору времени:”Они (Чудинов и Рая Н.Ф.) пошли напрямик, по глухому проулку, около поваленного забора, поваленного не до конца...
Все ли узнаешь-то?-спросила
Рая.
А как и не уезжал.
Рая остановилась, оглянулась.
Вот уж именно, как и не уезжал”
(14; 8).
Однако в последующих произведениях изображается именно разрушение русского пространства.
Разрушение грозит и тому кругу, в пределах которого осуществляется связь двух ипостасей Руси: Руси земной и Руси небесной.
Николай Иванович ходит по кладбищ}', пытаясь воскресить в памяти тех, кто упокоился
под крестами.
Заброшенные деревни это и заброшенные могилы.

Тема бесприютности земного существования человека, лишенного родных могил, звучит в повести Б.Екимова “Высшая мера”.
Повествование о погибшей родине вплетено в рассказ о пасхальном поминании: “Мать с теткой родились в станице, выросли, и если б сейчас привела их судьба на развалины, на горькое пепелище, без улиц и домов, они все равно угадали бы родину по материнским ее морщинам: пригоркам да ложбинам.
Даже не глазами, сердцем узнали бы хоженое-перехоженое.
Но теперь лежала вокруг немая вода...”1 2 Кладбище, словно самый смысл человеческой жизни, возникает в чудесном видении: “и свершилось чудо”3.
Характерно и движение авторского взгляда при описании .картины, открывшейся героям в глубине расступившейся воды: “Кладбище, а рядом станица”4.
1 Ильин И.
Сущность и своеобразие русской культуры // Москва.
№ 1.
С.
172.
2 Екимов Б.
Высшая мера // Роман-газета.
1996.
№ 18.
С.
16.
3 Там же.
С.
17.
4 Там же.


[стр.,41]

41 РОССИЙСКАЯ Образы стариков как у Крупина, так и у названных писателей лишены оценочности, изначально осознаются носителями духовного народного начала.
Г ерои
же повести “Как только, так сразу” становятся потенциальными убийцами, идущими на преступление ради денег.
Отметим, что изображаемое не подается в реалистичной, или, более того, натуралистичной форме.
Рамки в этом произведении остаются прежними
сказочными.
Перед нами не саморазрушение, духовная гибель героевстариков, а распад окружающего их мира, в котором они превращаются в нечто иное, нежели были ранее, становятся собственной противоположностью.
Доказательством служит и то, что образы стариков в исконной ипостаси по-прежнему присутствуют в прозе Крупина, но уже в другом контексте.
Об этом подробно мы будем говорить ниже.
С учетом сказанного, путь, который проходит герой повести “Великорецкая купель” Николай Иванович Чудинов, приобретает особое значение.
Возвращение в родное село только первый его этап.
Вторым является дорога к святому источнику.
Именно эта дорога становится ключевым образом прозы Крупина 90-х годов, воплощением идеи соборности.
Образ дороги к храму обретает главенствующее положение относительно образа дома.
Слова писателя: “Дорога в Православие это дорога в православный храм”1 однозначно указывают на доминанту его мировосприятия.
Путь к храму это утверждение не только вероисповедальной, но и национальной характеристики народа: “Для русского, даже не верующего, но просто любящего Россию, нет сомнений, что Господь был в России” (25; 89).
Заметим, что образ земли усложняется благодаря внесению в него значений православной понятийной сферы.
( 1 Кругшн В.^ГСитературная Россия.
1998.
№ 26.
С.
11.

[Back]