|
сказочными. Перед нами не саморазрушение, духовная гибель гсроев-стариков, а распад окружающего их мира, в котором они превращаются в нечто иное, нежели были ранее, становятся собственной противоположностью. Доказательством служит и то, что образы стариков в исконной ипостаси по-прежнему присутствуют в прозе В.Н. Крупина, но уже в другом контексте. С учетом сказанного, путь, который проходит герой повести «Великорецкая купель» Николай Иванович Чудинов, приобретает особое значение. Возвращение в родное село только первый его этап. Вторым является дорога к святому источнику. Именно эта дорога становится ключевым образом прозы В.Н. Крупина 90-х годов, воплощением идеи соборности. Образ дороги к храму приобретает главенствующее положение. «Дорога в Православие это дорога в православный храм» [183] однозначно указывают на доминанту его мировосприятия. Путь к храму это утверждение не только вероисповедальной, но и национальной характеристики народа: «Для русского, даже не верующего, но просто любящего Россию, нет сомнений, что Господь был в России» (28; 89). Заметим, что образ земли усложняется благодаря внесению в него значений православной понятийной сферы. Крестьянское мировиденис сочетается со знанием о бытии на Руси Христа. Это придает земле Русской иную, отличную от сказочной, заповеданность. Соборный мир повести «Прощай, Россия, встретимся в раю» строится на восхождении диалога героя-повесгвователя и Константина Иммануиловича Голынкова. Кости, к монологу-молитве. Персонажи предстают, на первый взгляд, носителями двух противоположных типов мироощущения. Если геройповествователь видит в жизненных моментах проявление божественного начала (так, победу русских войск под Москвой он объясняет вмешательством высших сил), то Костя реалист, идущий в своем понимании жизни от веры в неповторимость русского бытия. Расхождение героев во взглядах не затрагивает единой основы-понимания, что организующая русскую жизнь сила духовность. Раз133 |
41 РОССИЙСКАЯ Образы стариков как у Крупина, так и у названных писателей лишены оценочности, изначально осознаются носителями духовного народного начала. Г ерои же повести “Как только, так сразу” становятся потенциальными убийцами, идущими на преступление ради денег. Отметим, что изображаемое не подается в реалистичной, или, более того, натуралистичной форме. Рамки в этом произведении остаются прежними сказочными. Перед нами не саморазрушение, духовная гибель героевстариков, а распад окружающего их мира, в котором они превращаются в нечто иное, нежели были ранее, становятся собственной противоположностью. Доказательством служит и то, что образы стариков в исконной ипостаси по-прежнему присутствуют в прозе Крупина, но уже в другом контексте. Об этом подробно мы будем говорить ниже. С учетом сказанного, путь, который проходит герой повести “Великорецкая купель” Николай Иванович Чудинов, приобретает особое значение. Возвращение в родное село только первый его этап. Вторым является дорога к святому источнику. Именно эта дорога становится ключевым образом прозы Крупина 90-х годов, воплощением идеи соборности. Образ дороги к храму обретает главенствующее положение относительно образа дома. Слова писателя: “Дорога в Православие это дорога в православный храм”1 однозначно указывают на доминанту его мировосприятия. Путь к храму это утверждение не только вероисповедальной, но и национальной характеристики народа: “Для русского, даже не верующего, но просто любящего Россию, нет сомнений, что Господь был в России” (25; 89). Заметим, что образ земли усложняется благодаря внесению в него значений православной понятийной сферы. ( 1 Кругшн В.^ГСитературная Россия. 1998. № 26. С. 11. 42 Крестьянское мировидение сочетается со знанием о бытии на Руси Христа. Это придает земле Русской иную, отличную от сказочной, заповеданность. Соборный мир повести “Прощай, Россия, встретимся в раю” строится на восхождении диалога героя-повествователя и Константина Иммануиловича Голынкова, Кости, к монологу-молитве. Персонажи предстают, на первый взгляд, носителями двух противоположных типов мироощущения. Если герой-повествователь видит в жизненных моментах проявление божественного начала (так, победу русских войск под Москвой он объясняет вмешательством высших сит), то Костя реалист, идущий в своем понимании жизни от веры в неповторимость русского бытия. Согласно своим взглядам, этот персонаж в том же диалоге о битве под Москвой убеждает собеседника, что все дело в русских морозах: вода, которой немцы разводили перевозимое в банках топливо, замерзла, и танки не смогли стронуться с места. Расхождение героев во взглядах не затрагивает единой основы понимания, что организующая русскую жизнь сила духовность. Разногласия лежат скорее на политическом уровне (“Сталин нужен! (...) И чтоб баб приковать цепями к плите, тогда выживем” (24; 44), говорит Костя) и преодолеваются при обращении к надвременному. “Церковь отдаляется от нас, на нее стыдно поднимать пьяные глаза до того она хороша, золотые купола вплавливаются в небо, вся она как расписной корабль с парусом колокольни стрехмится к востоку. А нас с собой не берет” (24; 51). В приведенных словах заключается также мысль о том, что необходимый путь к храму человеком не пройден. В этой повести этот путь не получает реального воплощения. Героев объединяет “бытовое” действие: постройка бани. Мы говорили об одухотворенности у Крупина крестьянского быта. Такая деталь крестьянского мира как баня сложный образ. И церковь, и баня части единого русского бытия (“А дураков бьют и в бане, и в церкви” |