|
но такому видению возвращение к исконному представлению о семье оказывается невозможным. Но писатель не только не отрицает извечной его сути, но и противопоставляет надвременной его идеал современному пониманию семьи. Разрушение семьи часть временного поля, следствие тех же процессов, которые уничтожают деревенскую, крестьянскую жизнь «...стала молодежь больно озоровать, матерщина пошла, над всем старым издевались, стариков прекратили уважать, тут «рыковка», тут папиросы «Трезвон», тут частушки: «Сами-сами бригадиры, сами председатели, никого мы не боимся, ни отца, ни матери!», как жить?» [11; 40]. Семья Чудиновых («Великорецкая купель») погибшие отец и брат Николая Ивановича, его мать, рано умершая от непосильной работы и душевных страданий, прошедший тюрьму Арсеня, не по годам повзрослевшая Рая пример гибели семьи, но не ее идеи. Духовный раздор в семью внесло дьявольское начало через женщину: «Девушек я дичился, и в них бес вступил, волосы поотрезали, кричат: мы на небо залезем, разгоним всех богов» [11; 40] говорит Чудинов; «Ходили вслед за мной комсомолки, включали на всю мощь языкомолки, лица бестыжие, волосы стрижены, груди голые, мысли комолые, сами лохматые, рогатые, дуры языкатые» [26; 11], рифмует герой повести «Как только, так сразу» поэт Турусин. «Параметры падения» (28; 91) женщины в следовании «Списку наставлений жене сиречь супружнице како надлежит во цвете добродетелей слыть и како подобает супруга для его же пользы сдержать» [58; 84]. Его сущность «После венчания слова о том де да убоится жена мужа своего следовает забыть...» [58; 84], она противопложна тому идеалу женщины, который установлен в повести «Живая вода»: «В такой грязи сидите, упрекает Варвара. Сейчас приберу, заживем по-людски. < ... > Варвара стала подметать. Чтобы не поднималась пыль, Варвара сбрызнула ее принесенной с собой четвертинкой. Таким образом была израсходована последняя порция хрустальной зюкинской» [19; 222]. 138 |
48 дно, н то слава Богу” (17; 67). Но именно они “собирают” русскую землю. В них выявляется подлинная суть женского начала материнства, которое даровано самой землей. Образ женщины и земли сближаются: “Гляди сквозь пот и слезы на родину, сын ее, гляди... не отмолить тебе грех измены матери” (17; 66-67). При этом нужно отметить, что указанная параллель четко не выявляется, как это происходит в прозе Бородина. Для повестей Крупина образ женщины-матери не является типичным. “Вредные жены” -жена Олега (“Спасение погибших”), жена Валеры (“От рубля и выше”), невестка Кирпикова (“Живая вода”), героиня повести “На днях или раньше” в повестях 90-х годов порой слишком “вещественны”, воспринимаются как некие силы, разрушительно воздействующие на героев. К ним относится Нина (“Великорецкая купель”), дочь Кости Валентина (“Прощай, Россия, встретимся в раю”), Вера и жена Алексея Корсакова, жена пана Спортсмена (“Как только, так сразу”). Присутствует и собирательный образ женщины, реалии которого связаны с видением героя-мужчины. Согласно такому видению возвращение к исконному представлению о семье оказывается невозможным. Но писатель не только не отрицает извечной его сути, но и противопоставляет надвременный его идеал современному пониманию семьи. Разрушение семьи часть временного поля, следствие тех же процессов, которые уничтожают деревенскую, крестьянскую жизнь: “...стала / молодежь больно озоровать, матерщина пошла, над всем старым издевались, стариков прекратили уважать, тут “рыковка”, тут папиросы “Трезвон”, тут частушки: “Сами-сами бригадиры, сами председатели, никого мы не боимся, ни отца, ни матери!”, как жить?” (14; 40). Семья Чудиновых (“Великорецкая купель”) погибшие отец и брат Николая Ивановича, его мать, рано умершая от непосильной работы и душевных страданий, прошедший тюрьму Арсеня, не по годам повзрослевшая Рая пример гибели семьи, но не ее идеи. 49 Духовный разор внес в семью дьявольское начало через женщину: “Девушек я дичился, и в них бес вступил, волосы поотрезали, кричат: мы на небо залезем, разгоним всех богов”, (14; 40) говорит Чудинов; “Ходили вслед за мной комсомолки, включали на всю мощь языкомолки, лица бестыжие, волосы стрижены, груди голые, мысли комолые, сами лохматые, рогатые, дуры языкатые” (18; 11), рифмует герой повести “Как только, так сразу” поэт Турусин. “Параметры падения” (25; 91) женщины в следовании “Списку наставлений жене сиречь супружнице како надлежит во цвете добродетелей слыть и како подобает супруга для его же пользы сдержать” (25; 84). Его сущность “После венчания слова о том де да убоится жена мужа своего следовает забыть...” (25; 84), она противоположна тому идеалу женщины, который установлен в повести “Живая вода”: “В такой грязи сидите, упрекнула Варвара. Сейчас приберу, заживем по-людски. (...) Варвара стала подметать. Чтобы не поднималась пыль, Варвара сбрызнула ее принесенной с собой четвертинкой. Таким образом была израсходована последняя порция хрустальной зюкинской” (15; 221-222). Неприятие образа женщины у Крупина в целом не согласуется с лирической струей произведений. В сознании героя-повествователя, чей голос можно услышать в авторских отступлениях, не исчезает образ любимой женщины. Рассказ о ней сочетается с тихой грустью и чутким восприятием запоздалой осени. К лирическому отступлению примыкают легенда о ханше Тайдулле, повествование о Дусе, которая привела американского президента к русскому патриотизму. Герой повести “Как только, так сразу” признается: “Поживи-ка женщиной, ой не сладко. (...) И все-таки доля русская, доля женская по-прежнему самая тяжелая, надо их пожалеть, посадить в красный угол и сказать: “Сиди, отдыхай, будем на тебя любоваться, словечка обидного не скажем” (18; 48). |