Проверяемый текст
Федченко Наталья Леонидовна. Тенденции жанрово-стилевого развития повести 90-х годов (Диссертация 1999)
[стр. 143]

Сегодня праздник Троицы, Сегодня день святой, Сегодня как помолимся И будет год такой.
Нет, скажем мы вслед за классиком,
«не погиб еще тот край», если молодежь сочиняет такие песни» [28; 86].
Крестный ход, о котором идет речь в приведенном эпизоде это путь преодоления
духовного равнодушия, граничащего, согласно В.Н.
Крупину, с предательством «Хоть черт с рогами, но чтоб я жил по-человечески.
И так все работяги
<...> а вы, деды, никак в это не врубитесь.
Хоть капитализм, хоть социализм, хоть хренизм какая разница? Видите же, какая нищета кругом, ничего не купишь»
[53; 56], говорит сын Кости.
Неприятие самим Костей и героем-повествователем
данной точки зрения сочетается с самоотстранением от нес: «При Сашке мы не ведем политических разговоров...» [53; 56].
Важно подчеркнуть, что такая отстраненность от другого поколения, основанная на расхождении взглядов, не только не способствует сохранению духовной цельности, но и разрушает ее, тем более, что конфликт затрагивает в первую очередь семью, основу основ общества.
Тема вины, взятой на себя старшим поколением, к которому принадлежат герои произведений, выражена очень слабо, ее заявление в повести
«Слава Богу за все» остается формальным: в ответ на рассказ седого мужчины, встретившегося на дороге, о нравственно гибнувшем сыне герой-повествователь замечает: «Ваша вина большая...<...> Я представил этого парня своим сыном и содрогнулся.
Любить сына больше жизни и видеть его гибель.
Это все равно, что сын тонет, а меня связали, я не могу кинуться на помощь и вижу, как он тонет»
[58; 86].
Как православная молитва крестного хода
«собирает» Русь, так она может сблизить и героев, утративших связь души, если такая молитва становится нравственным долгом поколения: «По если очистится твоя душа, то при последнем издыхании она не даст тебе 140
[стр. 50]

50 Отрицательная характеристика образа женщины неотделима от оценки молодого поколения (вспомним причину отказа Арсени от детей (“Великорецкая купель”) предполагаемую героем неверность жены): “...
я в сотый раз задаю тяжелейший вопрос...: Почему, спрашиваю я, у нас, у работников, дети и внуки лодыри?” (24; 64).
Основой преемственности может стать крестьянское отношение к земле.
Оно отличает Геню, Толю Петровича, Андрея (“Великорецкая купель”).
“Здесь все мое и я отсюда родом! Я хожу босиком по земле, у меня меж пальцев ромашки, я в поле хозяин, земля разумовская меня воспитала, деревня мое хобби” (14; 20), говорит Геня.
Но рушащаяся крепь деревенского быта ставит под сомнение эту основу: “Нет, дядя Николай, плюнь на меня, не возись, не бери в голову и не молись за меня.
Пусть!” (14; 54).
Для сближения поколений требуется другое.
Здесь писатель вновь обращается к Православию: “Брякает гитара.
Ее двухаккордное вскрикивание кажется уж очень неуместным, но вдруг ясно различается припев песни: Сегодня праздник Троицы, Сегодня день святой.
Сегодня как помолимся И будет год такой.
Нет, скажем мы вслед за классиком,
“не погиб еще тот край”, если молодежь сочиняет такие песни” (17; 86).
Крестный ход, о котором идет речь в приведенном эпизоде это путь преодоления
гражданского равнодушия, граничащего, согласно Крупину, с гражданским предательством: “Хоть черт с рогами, но чтоб я жил по-человечески.
И так все работяги (...), а вы, деды, никак в это не врубитесь.
Хоть капитализм, хоть социализм, хоть хренизм какая разница? Видите же, какая нищета кругом, ничего не купишь”
(24; 56), говорит сын Кости.
Неприятие самим Костей и героем-повествователем


[стр.,51]

51 данной точки зрения сочетается с самоотстранением от нее: “При Сашке мы не ведем политических разговоров...” (24; 56).
Думаем, важно подчеркнуть, что такая отстраненность от другого поколения, основанная на расхождении взглядов, не только не способствует сохранению духовной цельности, но и разрушает ее, тем более, что конфликт затрагивает в первую очередь семью, основу основ общества.
Тема вины, взятой на себя старшим поколением, к которому принадлежат герои произведений, выражена очень слабо, ее заявление в повести
“Слава Богу за все” остается формальным: в ответ на рассказ седого мужчины , встретившегося по дороге, о нравственно гибнущем сыне геройповествователь замечает: “Ваша вина большая...
(...) Я представил этого парня своим сыном и содрогнулся.
Любить сына больше жизни и видеть его гибель.
Это все равно, что сын тонет, а меня связали, я не могу кинуться на помощь и вижу, как он тонет”
(25; 86).
Как православная молитва крестного хода
“собирает” Русь, так она может сблизить и утратившие связь души героев, если такая молитва становится нравственным долгом поколения: “Но если очистится твоя душа, то при последнем издыхании она не даст тебе упасть в бездну, вынесет, ибо будет спасена тобою и спасет тебя.
Слабо сказано, не доходит? Закрыто ожестелое сердце для слышания.
Ну тогда молись, отец, молись, мать, материнская молитва со дна моря достанет” (25; 86).
При всей конкретике: толкования соборности, определения его наполнения немаловажным представляется наличие опосредующей величины, а именно, соборного мировидения.
И.Ильин отмечал, что “православное благочестие представляет собой целостное, последовательно прочувствованное и продуманное мировоззрение, согласно которому над материальным миром, а одновременно внутри его, существует целостный духовный мир, как бы живая божественная ткань, к которой человек

[Back]