|
♦ персонажем (укорененным в национальной традиции), воссоздание конкретики народного единства все это свидетельствует о расширении писателем границ реалистического образа. Например, такой момент в произведении как наделение героя святостью. В повести «Великорецкая купель» святость Чудинова надличностна, она существует независимо от видения других персонажей, более того, она может быть перенесена на них. «Они, старушки, меж собою называли Николая Ивановича старичком. И много-много свечечек истаяло в огне, моля, своим теплом и светом о его здравии. То, что Вера взяла на себя заботу о старичке, вызывало у старух уважение к ней"[11; 521]. Символический характер имеет также у В.Н. Крупина и толкование пространственно-временных отношений мира, хронотопа, по определению М.М. Бахтина [83; 235], являющегося формально-содержательной категорией литературы. Бахтин связывает с хронотопом жанровую характеристику произведения. С другой стороны, исследователи подчеркивают, что пространство и время зависимы от позиции писателя. Ю.Лотман: «...художественное пространство представляет собой модель мира данного автора, выраженную на языке пространственных представлений» [121]; Л.Чернейко: «...в художественном произведении отношения категорий «пространство/врсмя» производны от мировоззрения и мировосприятия художника» [232]. Подтверждением этих мыслей является финал повести «Великорецкая купель» «И все старики и старухи, сколько их было, с пением «Символа веры» двинулись вброд и вплавь через реку Великую. Пошли, чтобы поклониться месту величайшего чуда обретения иконы святителя Николая, любимого русского святого. А было это позорище для одних и подвиг для других, было это на святой Руси, в вятской земле в год тысячелетия принятия христианства на русской земле. «Господи, прости нас грешных! Надеющиеся на Тебя да не погибнем! Да, мы рабы, но только твои, Господи, Аминь!» [11; 558]. 158 |
72 народным началом. На эту особенность прозы Крупина указывает Н.Подзорова: “Лирический герой Крупина плоть от плоти народной...”1 На примере более ранних произведений писателя исследователь выделяет весьма значимую черту его творчества увеличение содержательности каждого образа за счет символических коннотаций: “Воспоминательноисповедальный жанр, выбранный В.Крупиным, емок. Автор захватывает своими воспоминаниями-размышлениями сразу несколько эпох былинные времена, сегодняшний день, годы, что протекли по бывшей Владимирке вместе с каторжной Русью в Сибирь, время детства лирического героя'’1 2. К повестям Крупина приложимо раскрывающее их стилевую специфику следующее определение: “Символ... не только емкий, но и объемный образ, способный вместить в себя разные грани и уровни жизни (ситуативное, историческое, философское)”3. По словам Л.Зельцера, “центральный символ это конденсат целостности, смысловой сгусток, модель структуры и стиля”4, это понимание в образе идеи5. Не выделявший себя из рамок эпического национального начала лирический герой более ранних повестей Крупина в прозе 90-х годов в значительной мере утрачивает свою индивидуально-личностную характеристику, ее роль в смысловой ткани произведений снижается. Наделение персонажа говорящей фамилией, соотнесение его с обобщенным народным образом или реальным историческим персонажем (укорененным в национальной традиции), воссоздание конкретики народного единства все это свидетельствует о расширении писателем границ реалистического образа. 1 Подзорова Н.А. Корни и побеги: Проза 60-70-х гг. Литературные портреты, статьи, полемика. -М.: Московский рабочий, 1979. С. 190. 2 Там же. С. 185. 3 Хрулев В.И. Символика в прозе Леонида Леонова. Уфа: Башкирский университет, 1992.-С. 12. 4 Зельцер Л.З. Символ инструмент анализа художественного произведения. Владивосток: ДГУ, 1990. С. 12-13. 5 См.: там же. С. 11. 73 Сравним сходные, в идейном плане, моменты в повестях В.Крупина (“Великорецкая купель”) и Л.Бородина (“Третья правда”), а именно: наделение героя святостью. В произведении Бородина эта характеристика персонажа постигается другими действующими лицами, “открывается” ими. Это индивидуально-личностная черта героя, отражение его внутреннего содержания, сущности, имеющее метафорический характер. У Крупина святость Чудинова надличностна, она существует независимо от видения других персонажей, более того, она может быть перенесена на них. Наконец, такая характеристика героя не помечается границами временного отрезка действия произведения, выходит за его пределы. Символический характер имеет также у Крупина и толкование пространственно-временных отношений мира, хронотопа, по определению М.М.Бахтина1, являющегося формально-содержательной категорией литературы. Бахтин связывает с хронотопом жанровую характеристику произведения. С другой стороны, исследователи подчеркивают, что9 пространство и время зависимы от позиции писателя. Ю.Лотман: “...художественное пространство представляет собой модель мира данного автора, выраженную на языке пространственных представлений”1 2; Л.Чернейко: “...в художественном произведении отношения категорий “пространство/время” производим от мировоззрения и мировосприятия художника”3. Усложнение жанровой структуры повестей Крупина в 90-е годы за счет внесения в них элементов построения, свойственного произведениям ярко выраженной этической направленности (хожение, поучение, житие), обусловливает наличие “реальной” длительности происходящего, 1 См.: Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики: исследования разных лет. М.: Художественная литература, 1975. С. 235. 2 Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь. М.: Просвещение, 1988. С. 252-253. 3 Черненко Л.О. Способы представления пространства и времени в художественном тексте // Филологические науки. 1994. № 2. С. 58. |