Проверяемый текст
Федченко Наталья Леонидовна. Тенденции жанрово-стилевого развития повести 90-х годов (Диссертация 1999)
[стр. 170]

на стилистическом уровне приоритет остается за народно-фольклорной формой самовыражения.
Кроме того, намеренное ослабление художественности приводит в некоторых случаях к излишней публицистичности.
Не всегда легко вести речь об иронии В.Н.
Крупина как собственно художественном приеме.
Самоирония стремится пересилить самое себя, стать чем-то иным, не разрушительным, а жизнестроительным элементом, требующим прямого,
непосредственно]'© восприятия: Вот, показывает Костя по-прежнему стиснутый кулак.
За что? Это не угроза, успокаивает Костя.
Это проверка»
[53; 47].
Думаем, справедливо замечание В.И.
Гусева о том, что в прозе В.Н.
Крупина «силен порыв к постижению подспудного в человеческой жизни» [172; 54].
Творчество В.Н.Крупина в 90-е годы XX века развивалось на почве православных духовных традиций.
Оно вдохновлялось идеей Православия как движущей силе отечественной истории.
Писатель обращается к воплощению в литературе настроений народной души, народной позиции.
Самыми глубокими стали произведения, в которых художник слова создал свой поэтический миф о Святой Руси стране, где человек и природа объединены возвышенным молитвенным созерцанием, находятся в гармоническом единстве.
«Лежим под тополями у бывшей церкви.
<...> В глазах зеленая дорога, извилистая с красными разводами глины.
Как хорошо лежать, глядеть сквозь зеленые ветви на голубое небо.
<...
> Проникновенность пения походит на впечатление оттого, как поют слепцы около церквей.
(«Крестный ход»).
Твоим ходатайством хранимый Я мир в душе приобрету.
Храни меня от силы вражьей, Чудотворец Николай» [11; 64].
166
[стр. 85]

85 художественности приводит в некоторых случаях к излишней публищютичности, на что мы указывали выше.
Нельзя не отметить, что не всегда легко вести речь об иронии Крупина как собственно художественном приеме.
Самоирония стремится пересилить самое себя, стать чем-то иным, не разрушительным, а жизнестроительным элементом, требующим прямого,
непосредственного восприятия: “-Вот, показывает Костя по-прежнему стиснутый кулак.
За что? Это не угроза, успокаивает Костя.
Это проверка”
(24; 47).
Думаем, справедливо замечание В.Гусева о том, что в прозе В.Крупина “силен порыв к постижению подспудного в человеческой жизни”'.
Выводы: Говоря о прозе Владимира Крупина 90-х годов, можно указать на обусловленность ее поэтики особыми взглядами писателя на литературное творчество, а также спецификой осмысления понятия художественного слова.
Мир литературного произведения понимается как непосредственно приобщаемый ко внехудожественному бытию.
Его отличает реальность пространственно-временных отношений, конкретика образов.
Ослаблено действие, снижена функциональная роль сюжета.
Повесть Крупина сближается с литературными жанрами, характеризующимися слабо выраженной художественностью.
Наряду с этим развивается глубинная взаимосвязь образов, усложняющая идейно-смысловую сторону текста, придающая ей символический характер.
Каждый элемент художественного пространства включается в исторический, культурный контекст, осмысливается в рамках народной традиции.
В прозе Крупина 90-х годов претерпевает 1 1 Гусев В.И.
Художественное и нравственное: Письма о литературе.
М.: Художественная литература, 1988.
С.
54.

[Back]