|
3.4. Традиции духовных жанров русской литературы в произведениях писателя (жития, хождения, притчи) Произведения Владимира Крупина рубежа веков характеризует типологическая близость таким жанрам древнерусской литературы как житие, хождение, поучение, притчи). Обращение писателя к формам повествования, в которых значение эстетического ряда специфично, объясняется, в первую очередь, особенностями авторской концепции литературного творчества: «...писать надо о том, чему ты являешься свидетелем, свидетелем эпохи...» [36; 7]. Эта же мысль присутствует в произведениях: «художественный образ...это штука бесовская... называть нечто человеческим именем, приписывать ему якобы им произнесенные слова, поступки. Кто он? Где родился, где крестился, кто он, что это такое? Где его могила? Но он назван. Он есть, он бестелесен, но он есть» [58; 80]. 13 данном случае писательский труд воспринимался как исполнение нравственного долга человека перед Богом: «Надо служить пером Господу. Как? Может быть, так. Например, написать: «Солнце начинало вставать, а мы шли уже четвертый час» <...> Конечно, чтобы написать такую фразу, нужно встать за четыре часа до восхода солнца, а напишется само»[58; 80]. Подобная концепция литературного творчества имеет существенный аспект, влияющий на жанровую структуру прозы. Названные выше жанры предполагают наличие живой, непосредственной связи автора-повествователя с миром, осознание им себя, прежде всего, представителем народа и носителем веры этого народа. А это, в свою очередь, выдвигает на первый план в мировоззрении автора черты надличностного характера, объективные по своему значению. Все эго заставляет* обратиться к новому типу героя, с опорой на которого выстраивается жанровая структура произведения. Усложнение жанровой структуры произведений В.Н. Крупина рубежа веков за счет внесения в них элементов построения, свойственного произведениям ярко выраженной этической направленности (житие, хождение, поучение, 205 |
22 Глава 1. КОНЦЕПЦИЯ СОБОРНОСТИ И ПРИНЦИПЫ ЕЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ РЕАЛИЗАЦИИ В ПОВЕСТЯХ В.КРУПИНА 90-х ГОДОВ Повести Владимира Крупина 90-х годов характеризует типологическая близость таким жанрам древнерусской литературы как житие, поучение, хожение. Обращение писателя к формам повествования, в которых значение эстетического ряда снижено, а если говорить точнее специфично, объясняется, в первую очередь, особенностями авторской концепции литературного творчества: “...писать надо о том, чему ты являешься свидетелем, свидетелем эпохи...”1 Эта же мысль присутствует в произведениях: “...художественный образ... это штука бесовская... называть нечто человеческим именем, приписывать ему якобы им произнесенные слова, поступки. Кто он? Где родился, где крестился, кто он, что это такое? Где его могила? Но он назван. Он есть, он бестелесен, но он есть” (25; 80). В данном случае писательский труд воспринимался как исполнение нравственного долга человека перед Богом: “Надо служить пером Господу. Как? Может быть, так. Например, написать: “Солнце начинало вставать, а мы шли уже четвертый час” (...) Конечно, чтобы написать такую фразу, нужно встать за четыре часа до восхода солнца, а напишется само” (25; 80). Подобная концепция литературного творчества имеет существенный аспект, влияющий на жанровую структуру прозы. Названные выше жанры предполагают наличие живой, непосредственной связи автораповествователя с миром, осознание им себя прежде всего представителем народа и носителем веры этого народа. А это, в свою очередь, выдвигает на первый план в мировоззрении автора черты надличностного характера, объективные по своему значению. Все это заставляет обратиться к новому типу 1 Крупин В. Не согреши словом... // Завтра. 1998. № 9. С. 7. |