|
23 какие-то обязанности1. Например, берестяная грамота № 818 (предварит, стратигр. 3-я четв. XII в.) сообщает нам о таком предмете завещания. «Перевод: "У Песковны 5 кун и гривна. У Фимы 5 кун. У Завида 5 гривен. В кубышке (в тайнике) 4 гривны серебра. Всё это я даю брату"»2. Последней частью завещания было указание на лицо, которое должно было проследить за тем, чтобы воля завещателя была выполнена в соответствии с завещанием. Такое лицо называлось душеприказчиком3. Грамота № 689 (стратиграфическая дата-60 80-е гг. XIV в.). Перевод: «По завещанию взял рубль, а помимо завещания (еще) два с половиной рубля. После его смерти я дал полтину отцу (его) духовному Нестеру, а другую полтину Дмитру чернецу. На солод я дал рубль и варил пиво к сорочинам. У Шуги (Шуйги) я взял две коробьи ржи и у Микитки на Узе коробью ржи. На Ксонове (Кенове) я взял полторы коробьи ржи у Оврама. На Полоной у Семенка Саввина полкоробьи овса, у Сидорка коробью овса, у другого Сидорка полкоробьи овса и полкоробьи ячменя»4. Данная берестяная грамота демонстрирует отчет такого душеприказчика. Последним условием соблюдения формы наследования было необходимое участие священнослужителя или «послуха», которые должны подписать завещание и сдать его в «Ларь Святой Троицы», о чем сообщает берестяная грамота № 2 из Звенигорода5. Завещание скреплялось подписью и печатью. Если завещатель был неграмотен, то ставилась просто печать, но обязательно в присутствии свидетеля, что специально оговаривалось в завещании. В связи с этим уникальным свидетельством появления в русском праве печати является берестяная грамота № 307 (стратиграфическая дата 40-е гг. XV в.), в которой 1 Там же. С. 410,405. 2 Янин В.Л., Зализняк А.А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1998 г. //Вопросы языкознания. 1999. №4. С. 5. 3 Владимирский Буданов М.Ф. Указ. соч. С. 476. 4 Зализняк А.А. Указ. соч. С. 483. 5 Там же. С. 291. |
Подводя итоги, можно отметить, что содержание изложенных берестяных грамот позволило отразить процесс реализации ряда норм Русской Правды и Псковской судной грамоты (Русская Правда, ст. 105; 90; 106; Псковская судная грамота, ст. 14; 15; 100; 84; 91). Впервые упоминается о форме завещания с уточнением и определением участия третьих лиц. Берестяные грамоты являются подтверждением тенденции в наследственном праве, появившейся в X III—X IV вв., связанной с расширением субъективной воли наследодателя, которая ранее была тесно связана с родственными и семейными началами. Получает развитие свобода завещательного распоряжения, выразившаяся в возрастании раздельности прав лица и в увеличении круга лиц возможных наследников. Уточнена форма завещания. В первой части завещания фиксируется обращение к воле Божьей как высшему мерилу справедливости. Например: «Вот я, раб Божий Селивестр»; «Вот я, раба Божия Ульяна»; «Во имя Отца и Сына и Святого Духа»'. Во второй части завещания наследодатель определяет основание своих прав на имущество, которое он завещает. Например: «Землю, что дал мне свекор мой ...»’ . Иногда завещатель наследует право требования долга или какие-то обязанности®. Например, берестяная грамота Х® 818 (предварит, стратигр. 3-я четв. X II в.) сообщает нам о таком предмете завещания. «Перевод: "У Песковны 5 и гривна. У Фимы 5 кун. У Завида 5 гривен. В кубьшше (в тайнике) 4 гривны серебра. Всё это я даю брату"»'. Это черновик завещания. Последней частью завещания было указание на лицо, которое должно было проследить за тем, чтобы воля завещателя была выполнена в соответствии с завещанием. Такое лицо называлось душеприказчиком. 250 ‘ Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С. 436,453,554. ’ Там же. С. 453. ’ Там же. С. 410,405. ‘Лнин ВЛ., Зализняк А.А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1998 г. И Вопросы языкознания. 1999. № 4. С. 5. Новгородская берестяная грамота № 689 как раз демонстрирует отчет такого душеприказчика. Грамота № 689 (стратиграфическая дата 60-80-е гг, X IV в.). Перевод: «По завещанию взял рубль, а помимо завещания [еще] два с половиной рубля. После его смерти я дал полтину отцу [его] духовному Нестеру, а другую полтину Дмитру-чернецу. На солод я дал рубль и варил пиво к сорочинам. У Ш уги (Ш уйги) я взял две коробьи ржи и у М икитки на Узе коробью ржи. На Ксонове (Кснове) я взял полторы коробьи ржи у Оврама. На Полоной у Семенка Саввина полкоробьи овса, у Сидорка коробью овса, у другого Сидорка полкоробьи овса и полкоробьи ячменя»'. Последним условием соблюдения формы наследования было необходимое участие священнослужителя или «послуха», которые должны подписать завещание и сдать его в ларь Святой Троицы, о чем сообщает берестяная грамота № 2 из Звенигорода’ . Последним условием соблюдения формы наследования было необходимое участие священнослужителя или «послуха», которые должны подписать завещание и сдать его в ларь Святой Троицы, о чем сообщает берестяная грамота № 2 из Звенигорода’ . Завещание скреплялось подписью и печатью. Если завещатель был неграмотен, то ставилась просто печать, но обязательно в присутствии свидетеля, о чем специально оговаривалось в завещании. В этой связи уникальным свидетельством появления в русском праве печати как формы права является берестяная грамота X» 307 (стратиграфическая дата 40-е гг. X V в.), в которой говорится о том, что завещания должны запечатываться: « ... а утверждают, что запечатал повестки и завещания Иван Парфеев,..»*. Таким образом, берестяная грамота Хо 307 становится первым письменным свидетельством применения печати как формы права в истории русского права. 251 ' Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М., 1995. С. 483. * Там же. С. 291. ’ Там же. С. 291. * Там же. С.565. |