Проверяемый текст
Мусаев, Рашадат Мамед оглы. Наследование по завещанию : История и современность (Диссертация 2003)
[стр. 29]

29 собственное хозяйство и, следовательно, мог распоряжаться своим имуществом.
По Стоглаву (гл.
18), совершеннолетие для вступления в брак определялось для мужского пола в 13 лет, а для женского 12
лет1.
Лишенные умственных способностей как фактически не пользующиеся правом собственности, так же не могли составлять завещания.
Особо относились к завещаниям самоубийц.
В сенатском указе хотя и разграничено самоубийство, совершенное в умопомешательстве от совершенного не в безумии и не в беспамятстве, но последствия относительно завещаний определены те же: «ежели последний вид самоубийства есть злодеяние и преступление закона, как и духовное и гражданское право утверждает, за то самоубийца и христианского погребения лишается, то по сему от такового и никакой завет принят быть не
должен»2.
Мейер Д.И.
детально рассматривал данный вопрос,
обращая особое внимание на причину появления данной нормы в законе.
Он пришел к выводу о том, что «не умопомешательство завещателя препятствует действительности
завещания самоубийцы, а сам факт самоубийства.
Признание завещания самоубийц есть мера предупреждения, направленная к удержанию лица от самоубийства, О каждом отдельном самоубийце можно сказать, что он, сознавая последствия своего поступка относительно завещания, решился на это, пренебрегая
ими»3.
К роду умопомешательства относился сильный аффект и опьянение.
Действия, совершенные в состоянии сильного аффекта, не считались продуктами воли.
Опьянение также считалось одним из тех состояний, в котором человек лишался здравого ума и твердой памяти.
При этом не было разницы, сам ли завещатель составил завещание в опьянении, был ли он к этому принужден в этом состоянии, последствия для акта были те же: завещание считалось ничтожным.

1 Руднев Л.И.
О духовных завещаниях по русскому гражданскому праву в историческом развитии.
Киев, 1895.
С.
22.

2 Полежаев П.
О завещаниях // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России.
1858.
№ 1 .С.
46.

3 Мейер Д.И.
Указ.
соч.
С.
428.
[стр. 73]

Других ограничений в древних законодательных памятниках не встречается.
Напротив, в дошедших до нас завещательных актах встречаются завещания, сделанные людьми фактически всех сословий, даже монахами, монахинями, монастырскими людьми и крестьянами.
Например, духовная новгородца Климента (1270 г.), являющаяся одним из древнейших русских актов, сохранившихся в подлиннике1.
Таким образом, следует согласиться с мнением Л.И.
Руднева, полагавшим, что «в эпоху Русской Правды свободные и несвободные члены общества без всяких сословных различий пользовались правом на ряд, одинаковым для всех.
Было единственное общее ограничение или, лучше сказать, необходимое условие для права совершить ряд: рядчик должен быть домохозяином, главой передаваемого «дома» наследства; кто считался домохозяином, олицетворением имущественной единицы, и в таком качестве выступал в гражданском обороте, тот и мог распорядиться наследством после себя»2.
Следует отметить, что норм о возрасте, с которого разрешалось составлять завещания в наших как исторических, так и юридических актах не имеется.
Однако возможно предположить, что возраст, с которого возможно было совершать действия, имеющие юридические последствия (дееспособность в нашем понимании), в то время связывалась с вступлением в брак и иными социально значимыми моментами.
Женившийся человек основывал собственное хозяйство и, следовательно, мог распоряжаться своим имуществом.
По Стоглаву (гл.18), совершеннолетие для вступления в брак определялось для мужского пола в 13 лет, а для женского 12
лет3.
1 Сборник документов для практических занятий по источниковедению истории СССР.
Вып.
1.
Эпоха феодализма: Учеб, пособие / Под ред.
И.Д.
Ковальченко.
М.: Высш.
шк., 1980.
С.
59.
2 Руднев Л.И.
О духовных завещаниях по русскому гражданскому праву в историческом развитии.
Киев, 1895.
С.
22.

3 Российское законодательство Х-ХХ веков: В 9 т.
Т.
1.
Законодательство Древней Руси.
М.: Юрид.
лит., 1984.
С.
341.
73

[стр.,75]

лись, был ли завещатель при «целом уме и разуме»1.
Отсутствие воли завещателя предполагало существование уголовного преступления: подлога или насилия над умирающим.
При подлоге лицо умирало без завещания, а между тем после его смерти находилось завещание, составленное, по всей видимости, кем-нибудь другим, а не завещателем.
Насилие над умирающим могло, по мнению юристов того времени, выражаться в физическом или в нравственном воздействии.
Физическое насилие могло быть совершено перед смертью завещателя или в том положении лица, когда оно не в состоянии было заявить о насилии и этим прекратить действие документа.
Что касается же нравственного насилия, «то оно так тонко, иногда неуловимо, что может быть только с особой осторожностью доступно определению закона»2, к таковому относили: большее или меньшее чувство привязанности к тому или иному члену семьи, родному, другу.
Особо это относилось к завещаниям самоубийц.
В первый раз законодательное постановление о недействительности завещаний самоубийц встречается в 1766 году по делу о завещании князя Шаховского.
В сенатском указе хотя и разграничено самоубийство, совершенное в умопомешательстве от совершенного не в безумии и не в беспамятстве, но последствия относительно завещаний определены те же: «ежели последний вид самоубийства есть злодеяние и преступление закона, как и духовное и гражданское право утверждает, за то самоубийца и христианского погребения лишается, то по сему от такового и никакой завет принят быть не
должен»3.
Мейер Д.И.
детально рассматривал данный вопрос,
обратив особое внимание на причину появления данной нормы в законе.
Он пришел к выводу о том, что «не умопомешательство завещателя препятствует действительности
1 Неволин К.А.
История российских гражданских законов.
СПб., 1858.
T.
5.
С.
292.
2 Сбитнев H.
О духовных завещаниях по русскому праву //Журнал Министерства юстиции.
1861.
№5.
С.
185.
3 Полежаев П.
О завещаниях // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России.
1858.
№ 1.
С.
46.

75

[стр.,76]

завещания самоубийцы, а сам факт самоубийства.
Признание завещания самоубийц есть мера предупреждения, направленная к удержанию лица от самоубийства.
О каждом отдельном самоубийце можно сказать, что он, сознавая последствия своего поступка относительно завещания, решился на это, пренебрегая
ими»1.
К роду умопомешательства относился сильный аффект и опьянение.
Действия, совершенные в состоянии сильного аффекта, не считались продуктами воли.
Опьянение также считалось одним из тех состояний, в котором человек лишался здравого ума и твердой памяти.
При этом не было разницы, сам ли завещатель составил завещание в опьянении, был ли он к этому принужден в этом состоянии, последствия для акта были те же: завещание считалось ничтожным.

При этом считалось, что нет необходимости в том, чтобы отсутствие ума у завещателя было признано и утверждено официально.
В данном случае для следствия достаточно было обнаружить, составило ли лицо завещание в то время, когда у него было «отсутствие» здравого ума и твердой памяти, или же в момент составления оно обладало требуемыми умственными способностями.
Все духовные завещания только тогда могли быть действительны, когда они составлялись лицами, имеющими по закону право отчуждать свое имущество.
Эти ограничения относились и к лицу и к имуществу.
Так, завещателем по российскому праву девятнадцатого века могло быть только лицо, способное к гражданской деятельности.
Отсюда, следующие категории лиц не могли быть завещателями по наследственному праву Российской империи: 1) несовершеннолетние, то есть не достигшие 21 года от рождения, не считались готовыми к составлению завещания, так что завещание, составленное лицом раньше этого времени, признавалось не1 Мейер Д.И.
Русское гражданское право.
М., 1997.
С.
428.
76

[Back]