29 собственное хозяйство и, следовательно, мог распоряжаться своим имуществом. По Стоглаву (гл. 18), совершеннолетие для вступления в брак определялось для мужского пола в 13 лет, а для женского 12 лет1. Лишенные умственных способностей как фактически не пользующиеся правом собственности, так же не могли составлять завещания. Особо относились к завещаниям самоубийц. В сенатском указе хотя и разграничено самоубийство, совершенное в умопомешательстве от совершенного не в безумии и не в беспамятстве, но последствия относительно завещаний определены те же: «ежели последний вид самоубийства есть злодеяние и преступление закона, как и духовное и гражданское право утверждает, за то самоубийца и христианского погребения лишается, то по сему от такового и никакой завет принят быть не должен»2. Мейер Д.И. детально рассматривал данный вопрос, обращая особое внимание на причину появления данной нормы в законе. Он пришел к выводу о том, что «не умопомешательство завещателя препятствует действительности завещания самоубийцы, а сам факт самоубийства. Признание завещания самоубийц есть мера предупреждения, направленная к удержанию лица от самоубийства, О каждом отдельном самоубийце можно сказать, что он, сознавая последствия своего поступка относительно завещания, решился на это, пренебрегая ими»3. К роду умопомешательства относился сильный аффект и опьянение. Действия, совершенные в состоянии сильного аффекта, не считались продуктами воли. Опьянение также считалось одним из тех состояний, в котором человек лишался здравого ума и твердой памяти. При этом не было разницы, сам ли завещатель составил завещание в опьянении, был ли он к этому принужден в этом состоянии, последствия для акта были те же: завещание считалось ничтожным. 1 Руднев Л.И. О духовных завещаниях по русскому гражданскому праву в историческом развитии. Киев, 1895. С. 22. 2 Полежаев П. О завещаниях // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. 1858. № 1 .С. 46. 3 Мейер Д.И. Указ. соч. С. 428. |
Других ограничений в древних законодательных памятниках не встречается. Напротив, в дошедших до нас завещательных актах встречаются завещания, сделанные людьми фактически всех сословий, даже монахами, монахинями, монастырскими людьми и крестьянами. Например, духовная новгородца Климента (1270 г.), являющаяся одним из древнейших русских актов, сохранившихся в подлиннике1. Таким образом, следует согласиться с мнением Л.И. Руднева, полагавшим, что «в эпоху Русской Правды свободные и несвободные члены общества без всяких сословных различий пользовались правом на ряд, одинаковым для всех. Было единственное общее ограничение или, лучше сказать, необходимое условие для права совершить ряд: рядчик должен быть домохозяином, главой передаваемого «дома» наследства; кто считался домохозяином, олицетворением имущественной единицы, и в таком качестве выступал в гражданском обороте, тот и мог распорядиться наследством после себя»2. Следует отметить, что норм о возрасте, с которого разрешалось составлять завещания в наших как исторических, так и юридических актах не имеется. Однако возможно предположить, что возраст, с которого возможно было совершать действия, имеющие юридические последствия (дееспособность в нашем понимании), в то время связывалась с вступлением в брак и иными социально значимыми моментами. Женившийся человек основывал собственное хозяйство и, следовательно, мог распоряжаться своим имуществом. По Стоглаву (гл.18), совершеннолетие для вступления в брак определялось для мужского пола в 13 лет, а для женского 12 лет3. 1 Сборник документов для практических занятий по источниковедению истории СССР. Вып. 1. Эпоха феодализма: Учеб, пособие / Под ред. И.Д. Ковальченко. М.: Высш. шк., 1980. С. 59. 2 Руднев Л.И. О духовных завещаниях по русскому гражданскому праву в историческом развитии. Киев, 1895. С. 22. 3 Российское законодательство Х-ХХ веков: В 9 т. Т. 1. Законодательство Древней Руси. М.: Юрид. лит., 1984. С. 341. 73 лись, был ли завещатель при «целом уме и разуме»1. Отсутствие воли завещателя предполагало существование уголовного преступления: подлога или насилия над умирающим. При подлоге лицо умирало без завещания, а между тем после его смерти находилось завещание, составленное, по всей видимости, кем-нибудь другим, а не завещателем. Насилие над умирающим могло, по мнению юристов того времени, выражаться в физическом или в нравственном воздействии. Физическое насилие могло быть совершено перед смертью завещателя или в том положении лица, когда оно не в состоянии было заявить о насилии и этим прекратить действие документа. Что касается же нравственного насилия, «то оно так тонко, иногда неуловимо, что может быть только с особой осторожностью доступно определению закона»2, к таковому относили: большее или меньшее чувство привязанности к тому или иному члену семьи, родному, другу. Особо это относилось к завещаниям самоубийц. В первый раз законодательное постановление о недействительности завещаний самоубийц встречается в 1766 году по делу о завещании князя Шаховского. В сенатском указе хотя и разграничено самоубийство, совершенное в умопомешательстве от совершенного не в безумии и не в беспамятстве, но последствия относительно завещаний определены те же: «ежели последний вид самоубийства есть злодеяние и преступление закона, как и духовное и гражданское право утверждает, за то самоубийца и христианского погребения лишается, то по сему от такового и никакой завет принят быть не должен»3. Мейер Д.И. детально рассматривал данный вопрос, обратив особое внимание на причину появления данной нормы в законе. Он пришел к выводу о том, что «не умопомешательство завещателя препятствует действительности 1 Неволин К.А. История российских гражданских законов. СПб., 1858. T. 5. С. 292. 2 Сбитнев H. О духовных завещаниях по русскому праву //Журнал Министерства юстиции. 1861. №5. С. 185. 3 Полежаев П. О завещаниях // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. 1858. № 1. С. 46. 75 завещания самоубийцы, а сам факт самоубийства. Признание завещания самоубийц есть мера предупреждения, направленная к удержанию лица от самоубийства. О каждом отдельном самоубийце можно сказать, что он, сознавая последствия своего поступка относительно завещания, решился на это, пренебрегая ими»1. К роду умопомешательства относился сильный аффект и опьянение. Действия, совершенные в состоянии сильного аффекта, не считались продуктами воли. Опьянение также считалось одним из тех состояний, в котором человек лишался здравого ума и твердой памяти. При этом не было разницы, сам ли завещатель составил завещание в опьянении, был ли он к этому принужден в этом состоянии, последствия для акта были те же: завещание считалось ничтожным. При этом считалось, что нет необходимости в том, чтобы отсутствие ума у завещателя было признано и утверждено официально. В данном случае для следствия достаточно было обнаружить, составило ли лицо завещание в то время, когда у него было «отсутствие» здравого ума и твердой памяти, или же в момент составления оно обладало требуемыми умственными способностями. Все духовные завещания только тогда могли быть действительны, когда они составлялись лицами, имеющими по закону право отчуждать свое имущество. Эти ограничения относились и к лицу и к имуществу. Так, завещателем по российскому праву девятнадцатого века могло быть только лицо, способное к гражданской деятельности. Отсюда, следующие категории лиц не могли быть завещателями по наследственному праву Российской империи: 1) несовершеннолетние, то есть не достигшие 21 года от рождения, не считались готовыми к составлению завещания, так что завещание, составленное лицом раньше этого времени, признавалось не1 Мейер Д.И. Русское гражданское право. М., 1997. С. 428. 76 |