|
антропосоциогенеза, тем не менее, так и не оказались в достаточной мере "конъюнктурными" для тех правительств, которые заботились об экспансии их обществ в зону природы и о максимальной мобилизации ресурсов по формуле "после нас хоть потоп". Л ещё далее философско-мировоззренческая антиномия выводит для нас знакомую пару "теоретического" и "эмпирического", пролегающую пресловутым "мостом" к философским ценностям гносеологии и её "зазеркальным" парам: аксиологии и антропологии. Таким образом, отняв у темы гуманизма её религиозно-атеистический "абсолютизм" и приглядевшись к другим проекциям данной темы в иных (кроме религиозного) областях сознания, мы обнаружим достаточно знакомые и наболевшие темы, которые можно выразить следующим перечнем доказательств отнюдь не меньшего противостояния. Так, известна полемика о навязывании счастья и о превращении этого процесса в несчастье, т.к. средство частично отражает и цель, а в навязывании больше несчастья, чем счастья. В качестве альтернативы данному навязыванию выдвигается подчас требование не навязывать ничего, не сковывать ничем какое бы то ни было "саморазвитие". Такая форма общественного бытия иногда называется ещё "анархической". Обе формы связаны с понятием "давления" власти на личность и претендуют на право считаться (обе в отдельности и в "пику друг дружке") единственно гуманистичными. Не меньше вариантов несовпадения цели и средств мы найдём и в любой другой "оппозиции" различных видов общественного сознания, упорно доказывающих свою гуманность. Однако, нам представляется необходимым исходить из соображения "трёхаспектного" видения проблемы: существует идеология, существует предметно-экономическая деятельность, на которую направлена идеология, и существует культура, призванная повышать (одухотворять) жизнь носителей труда, но чаще используемая как оружие идеологии для их обмана. Toi или иной тип "человека в целом" должен бы включать единство избранных позиций по каждой разновидности общественного сознания. Примерами неизбежности устремлений к такой "классификационной полноте" могут служить попытки самохарактеристики того или иного общества при помощи некоего набора "позиций выбора" практически во все времена и во всех странах. Отсюда: "...плюс химизация сельского хозяйства...", т.е. естественнонаучный аспект в сакраментальной фразе Н.С.Хрущева, пытающегося усовершенствовать знаменитое "...Советская власть плюс электрофикация..." (т.е. аспекты социальный, политический и технический). К этому же ряду явлений следует отнести и лозунги "империализм, национализм и религиозное мессианство"; "Православие, Самодержавие, Народность" и т.д. Иными словами, складывающийся тип общества, избирающего те или иные ценности, в идеале должен был бы предполагать не выбор между нравственным и эстетическим (пусть и с приоритетом "добра") и не выбор между религиозным и научным (с позиций хоть берклианцев, хоть марксистов), но и нравственный, и эстетический, и религиозный, и научный. Этот тезис следует продлить и для 23 |
биосферы, геологии, ноосферы и т.д.).Однако, затронутые Вернадским (и отчасти Рерихом) аспекты аитропосоциогенеза, тем не менее, так и не оказались в достаточной мере "конъюнктурными” для тех правительств, которые заботились об экспансии их обществ в зону природы и о максимальной мобилизации ресурсов по формуле "после нас хоть потоп". А ещё далее философско-мировоззренческая антиномия выводит для нас знакомую пару "теоретического" и "эмпирического”, пролегающую пресловутым "мостом" к философским ценностям гносеологии и её "зазеркальным" парам: аксиологии и антропологии. Таким образом, отняв у темы гуманизма её религиозноатеистический "абсолютизм" и приглядевшись к другим проекциям данной темы в иных (кроме религиозного) областях сознания, мы обнаружим достаточно знакомые и наболевшие темы, которые можно выразить следующим перечнем доказательств отнюдь не меньшего противостояния. Так, известна полемика о навязывании счастья и о превращении этого процесса в несчастье, т.к. средство частично отражает и цель, а в навязывании больше несчастья, чем счастья. В качестве альтернативы данному навязыванию выдвигается подчас требование не навязывать ничего, не сковывать ничем какое бы то ни было "саморазвитие". Такая форма общественного бытия иногда называется ещё "анархической". Обе формы связаны с понятием "давления" власти на личность и претендуют на право считаться (обе в отдельности и в "пику друг дружке") единственно гуманистичными. Не меньше вариантов несовпадения цели и средств мы найдём и в любой другой "оппозиции" различных видов общественного сознания, упорно доказывающих свою гуманность. Однако, нам представляется необходимым исходить из соображения "трёхаспектного" видения проблемы: существует идеология, существует предметноэкономическая деятельность, на которую направлена идеология, и существует культура, призванная повышать (одухотворять) жизнь 271 272 носителей труда, но чаще используемая как оружие идеологии для их обмана. Итак, тот или иной тип "человека в целом" должен бы включать единство избранных позиций по каждой разновидности общественного сознания. Примерами неизбежности устремлений к такой "классификационной полноте" могут служить попытки самохарактеристики того или иного общества при помощи некоего набора "позиций выбора" практически во все времена и во всех странах. Отсюда: "...плюс химизация сельского хозяйства...", т.е. естественнонаучный аспект в сакраментальной фразе Н.С.Хрущева, пытающегося усовершенствовать знаменитое "...Советская власть плюс электрофикация..." (т.е. аспекты социальный, политический и технический). К этому же ряду явлений следует отнести и лозунги "империализм, национализм и религиозное мессианство" ("Православие, Самодержавие, Народность”) и т.д. Иными словами, складывающийся тип общества, избирающего те или иные идеалы, в идеале должен был бы предполагать не выбор между нравственным и эстетическим (пусть и с приоритетом "добра"), и не выбор между религиозным и научным (с позиций хоть берклианцев, хоть марксистов), но и нравственный, и эстетический, и религиозный, и научный. Разумеется, этот тезис следует продлить и для лары ранее не охваченных понятий "правового" и "философско-мировоззренческого". Их совершенно казусное противопоставление зарекомендовало себя печально известными формами жизнеустройства по образцу торжества права как системы борьбы с разнообразием в области мышления (с "инакомыслием"), что привело к концлагерям из казалось бы респектабельных целей "воспитания". Разумеется, объяснять такую элементарную историческую путаницу слишком устойчивым "перевешивающим" давлением эмпирических тактик на теоретические стратегии было бы наивным. И естественнее за этими противопоставлениями увидеть политические цели. Так, у большевиков появился соблазн спутать веру в бога с |