36 По данным обследования состояния хозяйств казаков 10 донских станиц, проведенного в 1898 г., только 21,6% из них были в состоянии полностью нести военные расходы, 45% для сбора казака на службу вынуждены были продавать часть имущества, а 33,4% совершенно не имели никаких средств для приобретения снаряжения.5 1 Начало XX в. охарактеризовалось и растущей оппозиционностью казачества, в большей степени донского, чем кубанского, по отношению к царскому правительству. Признаком того, что мировоззрение казачества, в особенности верхнедонского, претерпевало серьезные изменения, стала реакция на события 1905 — 1907 гг., показавшая, что позиции самодержавия на Дону в значительной степени поколеблены. В 1906 г. по Усть-Медвсдицкому oKpyiy прокатилась волна митингов с требованиями отменить решение о посылке казаков на службу внутри империи для выполнения полицейских функций. В результате этих событий Усть-Медведицкий округ попал в опалу, в окружной станице было расквартировано 2 сотни оренбургских казаков, которые должны были следить за наведением порядка. Указанные события также служат доказательством того, что казачество по-прежнему сохраняло свойственное ему на протяжении 3-х столетий настороженно-недоверчивое отношение к центральной власти, нередко проявлявшееся в антиправительственных выступлениях. Казачество, в данный отрезок исторического времени, постепенно утрачивает доминирующего положение, происходит снижение его значения, как в количественном соотношении с иными группами переселенцев (так называемых иногородних, представляющих различные слои российского общества, приток которых отмечается с конца XVIII начало XIX в.) так и в сфере влияния казачьего населения на 51 Золотов В. Л., Пронипеин А П. За землю, за волю . Из истории народных движении на Дону. Росгов*н/Д : Кн. изд-во, 1974. С. 176 |
были слабо распространены усовершенствованные земледельческие орудия7, так, в 1908 г. па одно земледельческое орудие приходилось: 2-й Донской о к р у г4,7 чсл.; Хопёрский округ 5 чел.; Усть-Медведицкий округ 4,4 чел., тогда как, например, в Таганрогском округе это соотношение составляло 1:2. Экономическое положение казачества осложнялось наличием ряда повинностей: общевойсковых, станичных, хозяйственных. Они выполнялись казаками в возрасте от 17 до 55 лет и обходились (по данным на 1906 г.) в 50 70 руб. ежегодно8. Однако самой тяжёлой обязанностью для казачества являлась военная служба, которая требовала существенных финансовых затрат. До 70-х годов XIX в., при среднем размере казачьего пая более 20 дес., сумма расходов на обмундирование и снаряжение не превышала 72 руб., а в начале XX в., при значительном сокращении размера пая, она увеличилась до 200 300 руб.9 По данным обследования состояния хозяйств казаков 10 донских станиц, проведённого в 1898 г., только 21,6% из них были в состоянии полностью нести военные расходы, 45% для сбора казака на службу вынуждены были продавать часть имущества, а 33,4% совершенно не имели никаких средств для приобретения снаряжения10. Таким образом, правомерно утверждать о нарастании в начале XX в. кризисных явлений в сфере социально-экономических отношений. Начало X X к. охарактеризовалось и растущей оппозиционностью верхнедонского казачества по отношению к царскому правительству. Признаком того, что мировоззрение казачества, в особенности верхового, претерпевало серьёзные изменения, стала реакция на события 1905 —1907 гг., показавшая, что позиции самодержавия на Дону в значительной степени поколеблены. В 1906 г. но Усть-Медвсдицкому округу прокатилась волна митингов с требованиями отменить решение о посылке казаков на службу внутри империи для выполне7Памятная книжка Области войска Донского... С. 21-22. Рукосуев Е. Ю, Казачество: права и обязанности сословия И Вопр. истории. -1998. А'« 5. С. 28. 9Там же. 10Золотов В. ПронштеЯн А. П. За землю, за волю... Из истории народных движений на Дону. Ростов: Кн. год ния полицейских функций11. В результате этих событий Усть-Медведицкий округ попал в опалу, в окружной станице было расквартировано 2 сотни оренбургских казаков, которые должны были следить за наведением порядка. Указанные события также служат доказательством того, что верховое казачество по-прежнему сохраняло свойственное ему на протяжении 3-х столетий настороженно-недоверчивое отношение к центральной власти, нередко проявлявшееся в антиправительственных выступлениях12. Ухудшение положения казачества13, а также усиливающаяся антиправительственная пропаганда привели к крупным волнениям в 1910 1911 гг., произошедшим в казачьих лагерях Хопёрского, Усть-Медведицкого, 1-го и 2-го Донских округов. Это был тревожный знак, свидетельствующий о падении авторитета самодержавия в Области войска Донского. Вспыхнувшая в 1914 г. Первая мировая война не сгладила противоречия, а лишь усилила их. Наиболее дееспособная часть населения была мобилизована на фронты Первой мировой. В тяжёлых условиях войны на фронтовое казачество обрушился сильнейший «пресс» большевистской агитации, т. к. после Февральской буржуазно-демократической революции руководство РСДРП (б) поставило задачу деморализации армии и привлечения сё на свою сторону. Наиболее боеспособной составляющей русской царской армии являлись казачьи соединения, которые в совокупности составляли более 2/3 русской кавалерии. Потенциально казачество могло выставить 580-тысячное войско14. Большевики, опасаясь охранительно-самодержавных настроений казачества, повели «...бешеную агитацию в казачьих частях, стремясь к их разложению...»15. 1 1 1905 год в Царицыне: Воспоминания и документы / Сост. В. И. Томарев и Е. Н. Шкодина. Сталинград: Ннас.-Волж. кн. иэд-во, 1960.-С . 166-169. 12См., например: ПронштеГш А. П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов и/Д.: Рост, ун-т, 1961; Рябов С. И. История родного края XVI XIX вв. Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во, 1988.; Его же. Донская земля в XVII веке. Волгоград: ВГПИ, 1992. 1 3Золотов В. А., Прониггейн А. П. Указ. соч.-С. 217. 1 4Футорянский Л. И. Борьба за массы трудового казачества в период перерастания буржуазно-демократической революции а социалистическую (март— октябрь 1917 г.). Оренбург Оренбургский гос. ун-т, 1972.-С .4 . *Деникин А. И. Очерки русской смуты. М.: Мысль, 1991. С. 57. |