|
Н.С.Хрущева . Стоит, прежде всего, воспроизвести фрагмент воспоминаний А.Микояна, как непосредственного участника тех событий. Он вспоминал, что «через день-два» после бурной сцены в Наркомате обороны (29 июня прим. авт.) ему позвонили от Молотова и попросили зайти. У Молотова, пишет автор, уже были Маленков, Ворошилов, Берия (Микоян пришел с Вознесенским). Берия заявил, что необходимо «создать Государственный Комитет Обороны, которому отдать всю полноту власти в стране... Договорились во главе ГКО поставить Сталина, об остальном составе ГКО при мне не говорили. Мы считали, что само имя Сталина настолько большая сила для сознания, чувств и веры народа, что это облегчит нам мобилизацию и руководство всеми военными действиями. Решили поехать к нему. Он был на ближней даче. Молотов, правда, сказал, что Сталин в последние два дня в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет никакой инициативы, находится в плохом состоянии. Тогда Вознесенский, возмущенный всем услышанным, сказал: «Вячеслав, иди вперед, мы за тобой пойдем», то есть в том смысле, что если Сталин будет так себя вести и дальше, то Молотов должен вести нас, и мы пойдем за ним. Другие члены Политбюро подобных высказываний не делали и на заявление Вознесенского не обратили внимания. У нас была уверенность в том, что мы сможем организовать оборону и сражаться по-настоящему. Однако это сделать будет не так легко. Никакого упаднического настроения у нас не было. Но Вознесенский был особенно возбужден. Далее А.Микоян пишет, что они приехали на дачу к Сталину, застав его в малой столовой, сидящим в кресле. Увидев нас, он как бы вжался в кресло и вопросительно посмотрел на нас. Потом спросил: «Зачем приехали?». Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь по сути дела он сам должен был 32Микоян А.И. Так было. М., 1999. С.390-392; Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания. В 4 кн. М., 1999. -С.301. |
занятые перманентной перестановкой стульев, практически вообще не работали". То есть, Государственный Комитет Обороны и Комитет обороны образца 1937 года различались по многим параметрам и по политическому статусу и весу, и по полномочиям, и по составу, и по предназначению. Заметим, что Комитет обороны не являлся тогда самостоятельным органом государственного управления, он был при СНК СССР, который в конце 30-х годов возглавлял не Сталин, а Молотов. Интересны не только исторические корни, причины, но и обстоятельства возникновения в конце июня 1941 г. Государственного Комитета Обороны. Кто взял на себя инициативу создания ГКО и как он создавался? Наиболее полную информацию об истории образования этой структуры мы находим в мемуарах членов Политбюро ЦК А.И. Микояна и Н.С.Хрущева100. Стоит, прежде всего, воспроизвести фрагмент воспоминаний А.Микояна, как участника тех событий. Он вспоминал, что «через день-два» после бурной сцены в Наркомате обороны (29 июня прим. Ч.Е.) ему позвонили от Молотова и попросили зайти. У Молотова, пишет автор, уже были Маленков, Ворошилов, Берия (Микоян пришел с Вознесенским). Берия заявил, что необходимо «создать Государственный Комитет Обороны, которому отдать всю полноту власти в стране... Договорились во главе ГКО поставить Сталина, об остальном составе ГКО при мне не говорили. Мы считали, что само имя Сталина настолько большая сила для сознания, чувств и веры народа, что это облегчит нам мобилизацию и руководство всеми военными действиями. Решили поехать к нему. Он был на ближней даче. Молотов, правда, сказал, что Сталин в последние два дня в такой прострации, что ничем не интересуется, не проявляет никакой Мпечин Л.М. Иосиф Сталин, его маршалы и генералы. М., 2004. С. 323-324. 100Микоян А.И. Так было. М., 1999. С.390-392; Хрущев Н.С. Время. Люди. Власть: Воспоминания. В 4 кн. М., 1999. С.301. 94 инициативы, находится в плохом состоянии. Тогда Вознесенский, возмущенный всем услышанным, сказал: «Вячеслав, иди вперед, мы за тобой пойдем», то есть в том смысле, что если Сталин будет так себя вести и дальше, то Молотов должен вести нас, и мы пойдем за ним. Другие члены Политбюро подобных высказываний не делали и на заявление Вознесенского не обратили внимания. У нас была уверенность в том, что мы сможем организовать оборону и сражаться по-настоящему. Однако это сделать будет не так легко. Никакого упаднического настроения у нас не было. Но Вознесенский был особенно возбужден. Приехали на дачу к Сталину. Застали его в малой столовой, сидящим в кресле. Увидев нас, он как бы вжался в кресло и вопросительно посмотрел на нас. Потом спросил: «Зачем приехали?». Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос. Ведь по сути дела он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать. Молотов от нашего имени сказал, что нужно сконцентрировать власть, чтобы поставить страну на ноги. Для этого создать Государственный Комитет Обороны. «Кто во главе?» спросил Сталин. Когда Молотов ответил, что во главе он, Сталин, тот посмотрел удивлённо, никаких соображений не высказал. «Хорошо», говорит потом. Тогда Берия сказал, что нужно назначить пять членов Государственного Комитета Обороны. «Вы, товарищ Сталин, будете во главе, затем Молотов, Ворошилов, Маленков и я» добавил он». В ответ на предложение Берии Сталин заметил: «Надо включить Микояна и Вознесенского. Всего семь человек утвердить». Берия снова говорит: «Товарищ Сталин, если все мы будем заниматься в ГКО, то кто же будет работать в Совнаркоме, и Госплане? Пусть Микоян и Вознесенский занимаются всей работой в правительстве и Госплане. Вознесенский поддержал предложение Сталина. Берия настаивал на 95 |