|
литературе, (но поднят в публицистике экономистом Н.П. Шмелевым). Эти размышления не могли быть подкреплены фактически в обобщенном виде, хотя масса эпизодических примеров может говорить о типичности происходившего. Обобщающих, тем более статистических данных, просто и быть нс могло, так как в общественном сознании прочно утвердилось представление, что при социализме каждый труженик работает с полной отдачей сил, творчески и т.д. Но сама жизнь подтвердила другую формулу «трудовой активности» в условиях действовавшего хозяйственного механизма и нравственных представлений: хорошо работать невыгодно, а работать плохо можно безнаказанно. Перестройка в науке лишь начала реконструкцию первой части этой формулы, а вторую не затрагивала. Хотя всем было понятно нельзя провести перестройку в науке так, чтобы никто не пострадал. Для повышения се эффективности было необходимо провести радикальное обновление структуры фронта исследования и поиска, свертывание старых направлений и инициирование работ в самых современных. Но этот маневр должен был привести к безработице. Даже в весьма мобильной экономике США в 1986 г. в общем рынке научного труда было 6,2% вынужденных «недоиспользованных» ученых.2'54 У пас же перестройка в науке не допускала даже мысли о безработице. И это было вполне объяснимо с точки зрения морали советского общества. Безработица крайне негативное явление любого общества, нигде она не одобряется. Но вместе с тем, медленно вступая в рыночные отношения, Советское руководство еще не поднялось до понимания се неизбежности. В научно-технической политике мер, препятствовавших безработице в сфере науки уже на ранней стадии перестройки, предприня то не было. Не ведая конкуренции, рынка и их вполне возможных естественных спутников безработицы и материальных ограничений, советская наука 144 20 Шмелев Н.П. Авансы и долги // Новый мир. ! 986. № 6. 214 Салтыков Б. 11аука и рынок: проверка на совместимость // Коммунист. 1990. № 14. С. 29. |
273 Высказанное наводит на размышления, философский и экономический смысл которых не был в рассматриваемое время затронут в исторической литературе, (но поднят в публицистике экономистом Н.П.Шмелевым5). Эти размышления не могли быть подкреплены фактически в обобщенном виде, хотя масса эпизодических примеров может говорить о типичности происходившего. Обобщающих, тем более статистических данных, просто и быть не могло, так как в общественном сознании прочно утвердилось представление, что при социализме каждый труженик работает с полной отдачей сил, творчески и т.д. Но сама жизнь подтвердила другую формулу "трудовой активности" в условиях действовавшего хозяйственного механизма и нравственных представлений: хорошо работать невыгодно, а работать плохо можно безнаказанно. Перестройка в науке лишь начала реконструкцию первой части этой формулы, а вторую не затрагивала. Хотя всем было понятно нельзя провести перестройку в науке так, чтобы никто не пострадал. Для повышения ее эффективности было необходимо провести радикальное обновление структуры фронта исследования и поиска, свертывание старых направлений и инициирование работ в самых современных. Но этот маневр должен был привести к безработице. Даже в весьма мобильной экономике США в 1986 г. в общем рынке научного труда было 6,2% вынужденных "недоиспользованных" ученых2. У нас же перестройка в науке не допускала даже мысли о безработице. И это было вполне объяснимо с точки зрения морали советского общества. Безработица крайне негативное явление любого общества, нигде она не одобряется. Но вместе с тем, медленм етодологические проблем ы ускорения научно-технического и социального прогресса. 4 .2 . Кемерово, 1988. С.120. 1 С м .: Ш м елев Н .П . А вансы и долги //Н о в ы й м ир. 1 9 8 6 .№ 6 . 2 С алты ков Б. Н аука и ры нок: проверка н а совм естим ость/ / Коммунист. 1990. № 14. С .29. 274 но вступая в рыночные отношения, Советское руководство еще не поднялось до понимания ее неизбежности. В научно-технической политике мер, препятствовавших безработице в сфере науки уже на ранней стадии перестройки, предпринято не было. Не ведая конкуренции, рынка и их вполне возможных естественных спутников безработицы и материальных ограничений, советская наука сохраняла благопристойное существование, а ученые и вспомогательный состав исправно получали государственное жалование. Во всяком случае, за период 1985-1987 гг. среднемесячная зарплата в отрасли "Наука и научное обслуживание" возросла с 209,9 до 224,9 рубля, что почти на 4% превышало уровень зарплаты в экономике страны в целом, было близко (97-98%) к уровню зарплаты в промышленности1. Конечно, это соотношение было несравнимо с пропорциями, сложившимися в мировой науке (в среднем в два раза выше, чем в промышленности), но и такой уровень зарплаты позволял в СССР содержать огромный кадровый баласт в научной сфере. На начальном этапе преобразований довлел догматизм идеологических представлений. Ведь процессы становления рынка в сфере НИОКР могли быть смягчены за счет перелива части ученых в распределительный сектор консультационных, инжениринговых, посреднических услуг. Но это произойдет позднее и без участия КПСС, во многом стихийно. Авторитету научно-технической политики КПСС будет нанесен очередной УДарНо и в рассматриваемое время, имея непосредственную причастность к разработке научно-технических программ (те же программы "Интенсификация-90", "Кузбасс-90" и др. возглавлялись, как правило, вторыми секретарями обкомов и крайкомов партии, а штабы и ученые советы 1 Н а у к а Р о сси и в ц и ф р ах : 1996 г. К р ат к и й стат. сб. М ., 1996. С .5 2 . |