|
абсолютизация структуры это «реакция на историзм в его просветительской интерпретации» [213, с. 449]. Барт утверждает, что структурализм как течение в науке выступает «интеллектуальным» опредмечиванием определенного типа человеческого мышления и творчества. Он пишет, что «существуют такие писатели, художники, музыканты, в чьих глазах оперирование структурой... представляет собой особый тип человеческой практики, и что аналитиков и творцов следует объединить под общим знаком, которому можно было бы дать имя структуральный человек; человек этот определяется... характером своего воображения или, лучше сказать, способности воображения...» [18, с. 254]. «Структуральный человек» обладатель особого типа мышления, способен рассматривать реальность как структуру. Изучение и освоение этой структуры возможно через освоение культурных «текстов», но также интеллектуальная манипуляция ими. Противоположностью «структурального человека» и его способа символического мышления является опыт жителей летающего острова Лапуту, поведавших Гулливеру о своей хитроумной догадке. Она заключалась в том, что если слова выступают названиями вещей, то в целях экономии времени, а также сохранения здоровья легких, следует прекратить словесное общение и заменить его непосредственной демонстрацией тех предметов, о которых может идти речь. Идеальный способ общения затруднялся единственно ограниченными возможностями непосредственного предъявления означенных предметов. Неудовлетворенность историческим дискурсом, отбрасывающим индивидуальные детали и процессы и фиксирующим внимание на магистральном развитии, стимулировала обращение к анализу структуры, к поиску нетипичного. Эта нетипичность нашла свое отражение в формализме и, следовательно, в структуре самого текста культуры. Процесс осознания мира и человека перешел в сферу «обозначения» объективной и субъективной реальностей с целью последующего познания «означаемого» и 29 |
смысловом пространстве спектакля (художественного действа) зритель получает право на риск, выбирая свою версию из числа возможных интерпретаций, тогда и итог зрелища он рассматривает уже как свою собственную находку, как результат собственного свободного выбора» [72, с. 7-8]. Благодаря игровому принципу, вложенному в постмодернистское произведение искусства, по словам Р. Барта, осуществляется «работа по высвобождению символической энергии» эстетического объекта. Ж.-Ф. Лиотар отводит эту роль языковым играм. Игровой эксперимент с реальностью возможен в поле любого текстового пространства, будь то художественное творчество или повседневное поведение. Вследствие осуществления игрового принципа увеличивается свободное перемещение смыслов из текста в контекст и наоборот. Игра становится средством совмещения и смещения смыслов. В игровой ситуации отчетливо проявляет себя складчатость смыслового поля легкого перемещения из одной смысловой плоскости в другую, условность границ понятийного и жизненного пространства. Нарративные складки, естественно вырастая из онтологической смежности постмодернистских ценностей, создают ребристую, ироническую атмосферу полишинеля. Структурализм, ставший одним из непосредственных предтеч постмодернизма, Барт характеризовал следующим образом: он «может быть определен исторически как переход от символического сознания к сознанию парадигматическому; существует история знака, и это история его «осознаний»» [9, с. 247]. В связи с этим, интересна мысль Хренова о том, что абсолютизация структуры это «реакция на историзм в его просветительской интерпретации» [182, с. 449]. Барт утверждает, что структурализм как течение в науке выступает «интеллектуальным» опредмечиванием определенного типа человеческого мышления и творчества. Он пишет, что «существуют такие писатели, художники, музыканты, в чьих глазах 83 оперирование структурой... представляет собой особый тип человеческой практики, и что аналитиков и творцов следует объединить под общим знаком, которому можно было бы дать имя структуральный своего человек; или, человек лучше этот сказать, определяется... способности характером воображения воображения...» [9, с. 254]. «Структуральный человек» обладатель особого типа мышления, способен рассматривать реальность как структуру. Изучение и освоение этой структуры возможно через освоение культурных «текстов», но также интеллектуальная манипуляция ими. Противоположностью «структурального человека» и его способа острова Она символического мышления является опыт жителей летающего Лапуту, поведавших Гулливеру о своей хитроумной догадке. заключалась в том, что если слова выступают названиями вещей, то в целях экономии времени, а также сохранения здоровья легких, следует прекратить словесное общение и заменить его непосредственной демонстрацией тех предметов, о которых может идти речь. Идеальный способ общения затруднялся единственно ограниченными возможностями непосредственного предъявления означенных предметов. Неудовлетворенность индивидуальные детали и историческим процессы и дискурсом, фиксирующим отбрасывающим внимание на магистральном развитии, стимулировала обращение к анализу структуры, к поиску нетипичного. Эта нетипичность нашла свое отражение в формализме и, следовательно, в структуре самого текста культуры. Процесс осознания мира и человека перешел в сферу «обозначения» объективной и субъективной реальностей с целью последующего познания «означаемого» и «означающего», а также исследования самого процесса «обозначения». В постмодернизме происходит отождествление человека с текстом, поскольку «в интеллектуальной атмосфере сгущается и кристаллизуется онтологизм языка и текста» [155, с. 77]. О тексте в теории постмодернизма речь пойдет позже. Один из видных представителей постмодернизма И. Хассан выделил 84 |