|
«свой» «чужой». По справедливому замечанию М. С. Уколовой, этнофутуризм «возникает как ответ на унифицирующие процессы современной цивилизации, выступая против стирания этнокультурной самобытности и за актуализацию этнической идентичности, однако этноренессанс происходит за счет технологий глобально-информационной цивилизации» [192, с.39]. В контексте противопоставления и отвержения планируется использовать весь возможный потенциал современной культуры. Кроме того, как парадоксальный момент в этно футуристических программных проектах следует отметить стремление именно в противовес тенденциям глобализации объединить, например, «финно-угорский мир» в единое культурное пространство. Приведем авторитетное мнение крупнейшего специалиста в области финно-угроведения, доктора исторических наук Н. Ф. Мокшина: «носители уральских, т. е. финноугорских и самодийских языков никогда не были ...отгороженными... от мировой этносферы. На протяжении всей своей этнической истории они взаимодействовали с другими этническими общностями, как и между собой, непрерывно обогащая и развивая свою культуру. Со временем связи между родственными финно-угорскими этносами (народами) слабели, на этнокультурное развитие их большое влияние стали оказывать иранские, тюркские, славянские, германские, балтские и другие народы, что, естественно, приводило к формированию не только существенных культурных различий между ними, но и специфики этноисторических путей развития» [139, с.7]. В настоящее время зарубежные и российские финноугорские народы разделены территориальными и географическими рамками, государственными границами, конфессиональными особенностями, что объективно превращает многие идейные заявления элиты в декларирование заведомо нереализуемых лозунгов. Важно подчеркнуть, что и постмодернизм, и этнофутуризм постулируют ацентричность мироздания и принципиальную плюралистичность 55 |
47 предоставляет действительно богатые возможности для этого, не только вербальные, но и аудиально-визуальные. Парадокс этнофутуризма заключается в том, что он возникает как ответ на унифицирующие процессы современной цивилизации, выступая против стирания этнокультурной самобытности и за актуализацию этнической идентичности, однако этнокультурная актуализация, как мы выяснили, происходит за счет технологий глобально-информационной цивилизации. Так, на наш взгляд, происходит оборачивание оппозиции «свой» «чужой». Показательным является метафорическое утверждение удмуртского исследователя этнофутуризма В. Л. Шибанова об этом 'свойстве этнофутуризма: «Этнофутуризм как птицао двух крыльях. "Этно" значит, связь с национально-самобытным, этническо-мифологическим; "футуризм" — значит, поиск себе места в современном постмодерном мироустройстве, стремление быть конкурентоспособным... Другими словами, попытка бороться за своё будущее (футуре). Если у этой птицы одно крыло патриархальная деревня, то другое крыло индустриальный город. Если первое это фольклор и мифы, то тогда второе культура модернизма и постмодернизма. Если одно'крыло прошлое, то другое будущее. Именно на стыке этих двух начал "образуется жизненная энергия", как отмечают эстонские авторы этнофутуризма» [256]. Еще одним, не менее важным парадоксальным качеством этнофутуризма является оборачивание противоположности «глобализация локализация». В чем суть данного процесса? Этнофутуризм, с одной стороны, фундируется неприятием тенденций глобализации, отказом от единообразия и «макдоналдизации» культуры. С другой стороны, формулируя идеи финноугорского мира [107] или пантюркской общности [246], этнофутуризм выстраивает концепцию «локальной глобализации». В этом плане весьма яркой тенденцией может быть бытование этнофутуризма в виде различных движений, ассоциаций, организаций (например, «Фенно-Угриа», «Удмурт |