|
предполагают восстановление в прежних правах, во-первых, объективной действительности, во-вторых субъекта. М. А. Можейко обосновывает мысль о том, что «after-postmodernism» обладает чертами нового гуманизма [138, с.600]. Другие исследователи постпостмодернизма также фиксируют в нем наличие нового гуманистического ренессанса. Как отмечает теоретик культуры В. Курицын в труде «Русский литературный постмодернизм», в новой, постпостмодернистской культуре, отличающейся от «героической эпохи» постмодернизма, «жив автор, который расписывается в ведомости, который осознал свои частные и классовые интересы, который замыкает свой смысл в жанр, чтобы выставить его на рынок...» [114,с.61]. Другими словами, в постпостмодернизме происходит и возрождение автора, и возрождение читателя, который даже берет на себя ряд функций автора, то есть способен создавать новую реальность. Данную тенденцию создавать и пересоздавать вокруг себя действительность, подстраивая условия под себя, В. Курицын именует «искусством повседневности» [114,с.62]. Действительно, можно отметить, что сегодня каждый человек благодаря средствам и технологиям информационного общества, виртуальной реальности, обладает возможностью проектировать собственную реальность, и для этого совершенно не требуются какие-либо специальные навыки. Эту мысль, хотя и выводя ее из совершенно других оснований, с учетом констатации «смерти автора» и «смерти читателя», четко формулирует Н. В. Загурская в статье «Постглобалист: постчеловек в ситуации после постмодерна»: «Постпостмодерн ... предлагает нам признать также и акт “смерти читателя” и, шире, «смерти потребителя», исчезающего вслед за исчезновением подлинно авторского начала. Преодоление «ничтожности» потребителя в контексте отсутствия стилеобразующего авторского «Я»... позволяет стать автором каждому. Но такое авторство уже, разумеется, совершенно лишено всякого рода претенциозности и реализуется в основном 64 |
69 оформлении во многом стимулирован таким феноменом современной культуры постмодерна, как "кризис идентификации", и содержательно разворачивается как генерирование программ преодоления последнего... В этом контексте может быть выделено два1 фундаментальных вектора трансформации парадигмальных установок постмодернизма на современном, этапе его развития: 1) вектор в программного неоклассицизма, пространстве" смягчение т.е. (М. "культурного Готдинер), классицизма постмодернистском существенное прдполагающий критики референциальной концепции знака... и отказ от радикальной элиминации феномена означаемого в, качестве детерминанты текстовой семантики...; "реанимация смещающий значения" (Дж. акцент с Уард)...; 2) коммуникационный вектор, реальности вокруг на реальность В' текстологической коммуникативную и центрирующийся... понятия Другого... качестве водораздела между классическим постмодернизмом и современным может быть оценена концепция Апеля... Апель рассматривает язык не в, контексте субъект-объектных процедур праксеологического или когнитивного порядка, нов контексте субъект-субъектных коммуникаций...» [171, 8 9]. Таким образом, оба вектора развития после постмодернизма предполагают восстановление в прежних правах, во-первых, объективной действительности, во-вторых — субъекта. , Иными словами, исходя из «after-postmodernism» определения М.А. Можейко, можно понять, что обладает чертами нового гуманизма. Другие исследователи постпостмодернизма также фиксируют в, нем наличие нового гуманистического ренессанса. Как отмечает теоретик культуры В. Курицын в труде «Русский литературный постмодернизм», в новой, постпостмодернистской культуре, отличающейся от «героической* эпохи» постмодернизма, «жив автор, который расписывается в ведомости, который, осознал свои» частные и классовые интересы, который замыкает свой смысл в жанр, чтобы выставить его на рынок...» [122]. Другими словами, в 70 постпостмодернизме происходит и возрождение автора, и возрождение читателя, который даже берет на себя ряд функций автора, то есть способен создавать новую реальность. Данную тенденцию создавать и пересоздавать вокруг себя действительность, подстраивая условия под себя, В. Курицын именует «искусством повседневности». Действительно, можно отметить, что сегодня каждый человек общества, благодаря средствам и технологиям обладает для этого информационного возможностью виртуальной собственную реальности, реальность, и проектировать совершенно не требуются какие-либо специальные навыки. Эту мысль, хотя и выводя ее из совершенно других оснований, из констатации «смерти автора» и «смерти читателя», четко артикулирует исследовательница Н.В. Загурская в статье «Постглобалист: постчеловек в ситуации после постмодерна» следующим образом: «Постпостмодерн ... предлагает нам признать также и акт "смерти читателя" и, шире, "смерти потребителя", исчезающего вслед за исчезновением подлинно авторского начала. Преодоление "ничтожности" потребителя в контексте отсутствия стилеобразующего авторского "Я"... позволяет стать автором каждому. Но такое авторство уже, разумеется, совершенно в лишено всякого рода претенциозности позволяющем и реализуется в основном приватном принцип контексте, заметной наилучшим образом осуществить незаметности...» [92]. Так, в постпостмодернизме происходит своеобразное «воскрешение субъекта», а вместе с субъектом, который может быть самым обычным потребителем оригинальность и одновременно производителем, и значимость, не претендующим на «воскрешение» сентиментальности, реальности, искренности, лиризма. Эту тенденцию принято именовать транссентиментализмом. Так, современная исследовательница постмодернизма Н.Б. Маньковская в работе «Эстетика постмодернизма», хотя и гиперболизируя в чем-то значение виртуальной реальности и |