|
ориентациями в общественных дисциплинах, но и в определенной степени практикой. Детальный анализ деятельности конкретных людей, приведшей к обострению того или иного этнического конфликта, создает впечатление возможности принятия четких и конкретных управленческих действий, направленных на пресечение такой деятельности либо на упреждающее воздействие на мотивы и поступки этих людей. Чаще всего, однако, такой подход иллюзорен, так как представляет собой анализ лишь завершающего процесса формирования этнического конфликта, его субъектнодеятельностный аспект. В целом, этническое противостояние носит перманентный характер и причины нисходящего характера так или иначе восходят к самой проблеме этнического многообразия, дифференциации, различения по принципу «свой» «чужой». Вот почему проблема предотвращения этноконфликтов должна постоянно находиться в поле зрения государственной национальной политики, тем более в период социальных трансформаций, когда этническая идентичность выступает мощным катализатором политического действия. Безусловно, ставка на этнонационализм в политике имеет серьезные ограничения. Хотя конкретная ситуация электоральная поддержка, договоренности и стабильность в отношениях центра и периферии, консолидация против «врагов нации» и т.п. иногда делает необходимым обращение к этнической солидарности, а противников такой политики принуждают к сдержанности и даже к поощрению трудно приемлемого для них курса. В целом, в политической риторике и в сиюминутной стратегии этнонационализм не всегда проявляет свою неприглядность и разрушительный потенциал. Он может выглядеть привлекательным и даже смыкаться с риторикои и ценностями, которые исповедуют приверженцы демократии, поборники прав человека, борцы против колониализма и |
посредников в такой ситуации будут чаще всего направлены против стороны, ухудшившей положение в предшествующий конфликту период, тем самым положение этой стороны конфликта еще более усугубляется. Развитие ситуации в Косово один из таких примеров, в историческом же аспекте этнодемографические сдвиги выступали в качестве одной из основных мезопричин этнических конфликтов. В качестве этих причин этнических конфликтов "среднего уровня" можно также рассматривать имевшиеся в прошлой и не получившие полного разрешения открытые этические конфликты, а так как этнические конфликты вообще редко могут быть полностью разрешены, то действие этого фактора сохраняется в течение длительных исторических периодов. К этому же типу причин этнических конфликтов следует отнести крупные просчеты в национально-этнической политике полиэтничных государств, которые зачастую продолжают оказывать свое конфликтогенное воздействие в течение длительного периода времени и имеют столь глубокий характер, что не могут быть устранены последующими управленческими решениями. Мезопричины, как и макропричины этнических конфликтов, являются событиями и процессами, не подконтрольными непосредственному управляющему воздействию политических субъектов, однако это не означает полной безоружности последних перед действием этих факторов. Современные управленческие технологии, прогностические возможности общественных наук, интуиция опытных политиков создают возможности для учета в политической деятельности роли процессов, отнесенных нами к мезопричинам этнических конфликтов, и соответствующей корректировки практической политики. Однако в реальности действие мезопричин обычно обнаруживается аналитиками и политиками лишь тогда, когда их конфликтогенное влияние становится очевидным и формирование предконфликтной и конфликтной ситуации приобретает необратимый характер. Наконец, третий, более очевидный уровень, причин этнических конфликтов, микропричины, представляющие собой непосредственные мотивы участия людей в конфликте. Именно этот уровень причинности этнических конфликтов получил наибольшее внимание в научной литературе, что объясняется не только современными методологическими ориентациями в общественных дисциплинах, но и в определенной степени практикой. Детальный анализ деятельности конкретных людей, приведшей к обострению того или иного этнического конфликта, создает впечатление возможности принятия четких и конкретных управленческих действий, направленных на пресечение такой деятельности либо на упреждающее воздействие на мотивы и поступки этих людей. Чаще всего, однако, такой подход иллюзорен, так как представляет собой анализ лишь завершающего процесса формирования этнического конфликта, его субъектно-деятельностный аспект. Рассмотрим в настоящей главе более подробно один из наиболее обсуждаемых в современной научной литературе и общественном мнении факторов и причин роста социальной напряженности и возникновения этнических конфликтов геополитическое соперничество в регионе. Это соперничество относится к экзогенным (т.е. внешним по отношению к избранной нами для анализа общественной системы) факторам, создающим определенную угрозу для политической стабильности в регионе, способствующим актуализации конфликтов на этнической, этноконфессиональной, национально-культурной почве. Остановимся более подробно на факторах экзогенного характера для иллюстрации модели анализа и оценки этноконфликтной напряженности в Ставропольском крае. Внешнее влияние можно сгруппировать по видам в зависимости от субъектов-носителей такого влияния. Это могут быть отдельные организованные группы лиц, заинтересованных в этнический дестабилизации на территории объекта геополитический экспансий. Это могут быть целые государства, население которых в силу различных исторических условий, а также современных интересов видит в жителях соседней страны своих соперников, противников, врагов и всегда готово подлить масла в огонь этнических конфликтов на "враждебной" территории. Это могут быть целые альянсы, объединяющие группу государств в организации, за которыми скрывается страх каждого из участников этого альянса оказаться один на один с более сильным соседом. Наконец, это могут быть мировые центры силы, которое усматривают свой интерес в развитии этнических конфликтов, так или иначе ослабляющих страны, |