|
к * V ? 1 5 V ъ VI ч) * * Ат \ « & * > 1) * » к ч % 14 по Имеются и сторонники того взгляда, что в основании ответственности владельца источника повышенной опасности, равно как и> при так называемой безвиновной ответственности* за нарушение некоторых договорных обязательств, лежит тот же принцип.вины, что и в других гражданских правоотношениях. Повышаются лишь требования * к внимательности и заботливости, предъявляемые к владельцу источника повышенной опасности или к организации, для которой хранение сданного ей имущества по договору хранения является одной из целей ее деятельности, и поэтому нарушение этих требований вменяется должнику в вину. По существу к такой позиции приблизился .М.М. Агарков, объяснявший расширение ответственности владельца источника повышенной опасности тем, что последний должен проявлять повышенную заботливость и бдительность при использовании этого источника, и тем что «закон учитывает... трудность установления-вины» в определенных случаях, предусмотренных ГК РФ. «Таким образом, ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, заключает М.М. Агарков, не вводит в наше право какоголибо нового принципа построения гражданской ответственности наряду строительства коммунизма. М.: Госюриздат. 1962. С. 170. Но впоследствии (о чем свидетельствует книга С.С. Алексеева «Проблемы теории права», т. I. гл. XXI) в связи с предложенной им конструкцией мер защиты, применяемых против последствий объективно противоправных деяний, С.С. Алексеев, по-видимому, выдвинутой гражданско наличии состава правонарушения, если презумпция виновности нарушителя не будет опровергнута. О.А. Красавчиков справедливо упрекнул С.С. Алексеева в том, что последний не смог опровергнуть того, что вина причинителя вреда остаеюя условием (основанием) ответственности (Красавчиков О.А. Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., 1966. С. 124). |
среди множества страхователей, в случае наступления безвиновной ответственности убытки локализуются на причинителе вреда. Функции, присущие подлинной юридической ответственности (осуждение правонарушителя за его антиобщественное поведение, его исправление, воспитание, общее и специальное предупреждение), здесь отсутствуют. Поэтому термин «ответственность» не соответствует истинному содержанию того явления, признаки которого действительно составляют содержание ответственности '. Помимо изложенных выше попыток объяснить, почему закон устанавливает безвиновную ответственность, были предприняты и другие попытки для оправдания этого явления. Так называемая объективная ответственность рассматривается некоторыми юристами как равноправное с принципом вины основание ответственности 2 . 1 См., например: А л е к с а н д р о в Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., Госюриздат, 1956, с. 168. По мнению И. Ребане, «принудительное взыскание невиновно причиненных убытков лишь п р и р а в н и в а е т с я к мерам имущественной ответственности. В этих случаях взыскание убытков не является мерой ответственности, а лишь строится по модели деликтной ответственности» (Указ. соч., с. 308). Исходя из того, что фактический состав, лежащий в основании ответственности, по мнению В. А. Рахмиловича, не является правонарушением (речь; идет о ст. 90 Основ гражданского законодательства), он пола-^ гает, что возникшее обязательство по возмещению вреда в неко-: торой степени аналогично обязательству страховщика возместить ущерб, причиненный наступлением страхового случая (Р а х м ил о в и ч В. А. О противоправности как основании гражданской ответственности. — «Сов. государство и право», 1964, № 3, с. 62). 2 См., например: Я и ч к о в К. К. Система обязательств из причинения вреда в советском праве. — В кн.: Вопросы граждан-' ского права. Изд-во МГУ, 1957. «Совершенно очевидно, — пишет К. К. Яичков, — что, если исходить из закона, у нас нет никаких оснований к тому, чтобы утверждать, что тот или иной принцип ответственности (т. е. принцип ответственности за вину и принцип ответственности без вины. — С. Б.) за противоправное причинение вреда имеет какое-либо преимущественное значение перед другим в осуществлении тех задач, которые возложены на институт возмещения вреда в советском праве». Из этого рассуждения делается вывод, что «вина ответственного лица является лишь дополнительным условием ответственности в тех случаях, когда по закону установлена ответственность за виновное причинение вреда»' (с. 170). Е. А, Флейшиц сочувственно относится к конструкции КК. Яичкова и обоснование утверждения о наличии в советском; гражданском праве безвиновного начала ответственности объяс* Щ В связи с установленной гражданским законодательством (в отличие от уголовного права) презумпцией виновности лица, нарушившего свою обязанность, С. С. Алексеев в своих работах конца 50-х — начала 60-х годов, исходя из материально-правовой трактовки этой презумпции, склонялся к утверждению, что гражданско-правовая ответственность имеет своим основанием противоправное причинение вреда, однако субъективный момент — доказанное отсутствие вины освобождает от ответственности '. Имеются и сторонники того взгляда, что в основании ответственности владельца источника повышенной опасности, равно как и при так называемой безвиновной ответственности за нарушение некоторых договорных обязательств, лежит тот же принцип вины, что и в других гражданских правоотношениях. Повышаются лишь требования к внимательности и заботливости, предъявляемые к владельцу источника повышенной опасности или к организации, для которой хранение сданного ей имущества по договору хранения является одной из целей ее деятельности, и поэтому нарушение этих требований вменяется должнику в вину. няет тем, что «в отдельных случаях задача восстановления нарушенных общественных отношений требует того, чтобы обязанность такого восстановления возлагалась и на того, кто допустил нарушение независимо от своей вины» ( Ф л е й ш и ц Е. А. Общие начала ответственности по Основам гражданского законодательства Сооюза ССР и союзных республик. — Сов. государство и право», 1962, № 9, с. 36).1 См.: А л е к с е е в С. С. О составе гражданского правонарушения.— «Правоведение», 1958, № 1, с. 51, 53; Предмет советского социалистического гражданского права. Свердловск, 1959, с. 273; он же. Гражданское право в период развернутого строительства коммунизма. М., Госюриздат, 1962, с. 170. Но впоследствии (о чем свидетельствует книга С. С. Алексеева «Проблемы теории права», т. 1, гл. XXI) в связи с предложенной им конструкцией мер защиты, применяемых против последствий объективно противоправных деяний, С. С. Алексеев, по-видимому, отказался от ранее выдвинутой им теории возможности привлечения нарушителя к гражданско-правовой ответственности лишь при наличии объективной стороны состава правонарушения, если презумпция виновности нарушителя не будет опровергнута. О. А. Красавчиков справедливо упрекнул С. С. Алексеева в том, что последний не смог опровергнуть того, что вина причинителя вреда остается условием (основанием) ответственности ( К р а с а в ч и к о в О. А, Возмещение вреда, причиненного источником повышенной опасности. М., 1966, с. 124), 167 По существу к такой позиции приблизился М. М. Агарков, объяснявший расширение ответственности владельца источника повышенной опасности тем, что последний должен проявлять повышенную заботливость и бдительность при использовании этого источника, и тем что «закон учитывает... трудность установления вины» в случаях, предусмотренных ст. 404 ГК РСФСР 1922 г. «Таким образом, ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности,—заключает М. М. Агарков,— не вводит в наше право какого-либо нового принципа построения гражданской ответственности наряду с принципом вины. Статья 404 создает лишь по практическим соображениям изъятие из принципа вины» г . Б. С. Антимонов, подвергший критике эти суждения М. М. Агаркова, упрекнул его в том, что хотя последний и утверждает, что ст. 404 ГК 1922 г. является изъятием из принципа вины, но весь ход его рассуждений приводит к обратному выводу —к тому, что эта статья основана на принципе вины 2 . Наконец, значительная группа авторов объясняет безвиновную ответственность владельца источника: повышенной опасности за противоправное причинение вреда необходимостью максимально стимулировать принятие таких мер технической безопасности, которые если и не устраняют, то значительно сокращают возможность наступления несчастных случаев. Эга^ концепция последние 20 лет является господствую-1 щей. Еще в 1952 году Б. С. Антимонов в своем объясне-1 нии мотивов безвиновной ответственности владельца источника повышенной опасности писал: «Основной вопрос — в том, чтобы ослабить, изменить, искоренить определяющие причины несчастных случаев на 1 Гражданское право (учебник для юридических вузов). По ред. М. М. Агаркова и Д. М. Генкина, т. 1. М., Юриздат, 1944; с. 337. 2 См.: А н т и м о н о в Б. С. Гражданская ответственность за; вред, причиненный источником повышенной опасности. М., Гос-i юриздат, 1952, с. 27. Т. С. Хаскина в 1950 году довела соображения М. М. Агаркова до логического конца, провозгласив, что «вина; является основанием ответственности и по ст. 403 и по ст. 404 ГК РСФСР» ( Х а с к и н а Т. С. Основные начала ответственности за внедоговорный вред по советскому гражданскому праву, Автореф, канд, дисс. Л,, 1950, с, 12). IW производстве, на транспорте... Энергетические мощности должны стать вполне подвластной, прирученной стихией и сами помочь устранению того вреда, который ранее сами же вызывали»1 . Поэтому, заключал Б. С. Антимонов, «нужно признать, что в советском праве борьба с несчастными случаями возможна и необходима всеми средствами, в том числе и путем возложения ответственности независимо от вины. Стимулировать, побуждать к деятельности можно и не обвиняя» 2 . В 1972 году более развернутая аргументация в защиту этой концепции была предложена О. С. Иоффе, который обоснование ответственности владельца источника повышенной опасности за случайное причинение вреда усматривает в том, что развитие техники безопасности отстает от прогресса общей техники. Ответственность за случайный вред способствует сокращению разрыва между этими двумя видами техники. «Стимулировать нужную заботливость способны и предусмотренные советским законом такие санкции, применение которых не обусловлено виной нарушителя» 3 . О. А. Красавчиков, отметив положительные и отрицательные, с его точки зрения, стороны охарактеризованных выше концепций, пришел к выводу, что ни одна из них не может быть принята как исчерпывающее и достоверное теоретическое обоснование общего и особенного в гражданско-правовой ответственности: одни концепции, по его мнению, абсолютизируют особенное и не придают должного значения тому общему, что свойственно гражданско-правовой ответственности в целом, другие же — отдают предпочтение общему, в результате чего особенное остается без внимания4 . • А н т и м о н о в Б. С. Указ. соч., с. 40. 2 А н т и м о н о в Б. С. Указ. соч., с. 43; см. также: Е. А. Ф л е йш и ц. Указ. статья. Так называемые «источники повышенной опасности» еще не подчинены полностью ни в одной стране контролю человека. «И именно для того, чтобы стимулировать расширение и усиление этого контроля... ст. 89 Основ, как и действующее советское гражданское право, считает противоправным самое причинение вреда действием источника повышенной опасности» (с. 39). 3 И о ф ф е О. С. Вина и ответственность по советскому праву, с, 42. 4 См.: К р а с а в ч и к о в О. А, Указ, соч„ с. 127—128, Ш |