|
* Вариантность поведения личности как продукта и вместе с тем как субъекта общественных отношений, как деятеля, не только отражающего, но и творящего мир,— необходимое условие и проявление ее свободы, тем самым сознательного целенаправленного влияния на ход событий. Человек становится личностью лишь тогда, когда он может сделать самостоятельный выбор, осознавать свои обязанности, нести ответственность за свои поступки150. Речь идет об ответственности и в активном, и в ретроспективном ее аспектах. Однако есть различие в свободе выбора при наличии прямых * запретов определенного поведения, предусмотренных законом, и в свободе выбора, при котором нет запрета на определенный вид* деятельности. Не все то, что прямо не запрещено, дозволено. Если эта деятельность в силу непредвиденных, но, как показала практика, нередко встречающихся случайных обстоятельств причиняет вред имуществу или здоровью другого, то это обязывает причинителя вреда возместить возникший при этом имущественный вред, претерпевать меры государственного принуждения. Разграничение правомерной деятельности владельца источника повышенной опасности и противоправного причинения этой деятельностью вреда другому лицу было обосновано еще в 1940 году М.М. Агарковым. «Само собой разумеется, писал он, — что эксплуатация железной дороги, трамвая, фабрично-заводского предприятия и другие виды деятельности, предусмотренные ГК, являются правомерными. Но отсюда не следует, что причинение при 119 См: Кои И.С. Социология личности. М.: Политиздат. 1967. С. 39 —40, 80 —81 |
еие, как упречном (противоправном, противоморальJHOM И Т. Д.) СОСТОЯНИИ ПСИХИКИ? Несомненно, что субъективным основанием ответственности в подавляющем числе случаев действительно является вина правонарушителя. Однако у ряда авторов, считающих безвиновную ответственность аномалией, мы встречаемся с утверждением, что это все же о т в е т с т в е н н о с т ь , а не локализация убытков, не форма страхования. Это признано теми, кто ответственность за случайный вред, причиненный деятельностью источника повышенной опасности, рассматривает как стимул к совершенствованию техники безопасности. Вариантность поведения личности как продукта и вместе с тем как субъекта общественных отношений, как деятеля, не только отражающего, но и творящего мир,— необходимое условие и проявление ее свободы, тем самым сознательного целенаправленного влияния на ход событий. Человек становится личностью лишь тогда, когда он может сделать самостоятельный выбор, осознавать свои обязанности, нести ответственность за свои поступки1 . Речь идет об ответственности и в активном, и в ретроспективном ее аспектах. Однако есть различие в свободе выбора при наличии прямых запретов определенного поведения, предусмотренных законом, и в свободе выбора, при котором нет запрета на определенный вид деятельности. Не все то, что прямо не запрещено, дозволено. Если эта деятельность в силу непредвиденных, но, как показала практика, нередко встречающихся случайных обстоятельств причиняет вред имуществу или здоровью другого, то это обязывает причинителя вреда возместить возникший при этом имущественный вред. Разграничение правомерной деятельности владельца источника повышенной опасности и противоправного причинения этой деятельностью вреда другому лицу было обосновано еще в 1940 году М. М. Агарковым. «Само собой разумеется,— писал он, — что эксплуатация железной дороги, трамвая, фабрично-заводского предприятия и другие виды дея1 См.: Кон И. С. Социология личности. М., Политиздат, 1967, с. 39—40, 80—81, 176 тельности, предусмотренные Ст. 404 (ГК 1922 г. —С. Б.), являются правомерными. Но отсюда не следует ,что причинение при этом смерти или увечья либо порча или уничтожение чужого имущества является правомерным» '. Думается, идайилыше—решейне.&рабл£шл..«„дает В. А. ОйгензТЯ'хт. Он пришел к заключению, что и в первом и во втором случае присутствует субъективный момент — сознание и воля деятеля, который причиняет вред и у которого возникает обязанность его возместить вследствие противоправного нарушения субъективных прав другого лица (объективного начала) . Это связано с субъективным началом — принятием на себя причинителем вреда риска — осознанного допущения отрицательных имущественных 1 А г а р к о в М. М. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940, с. 151. Но М. М. Агарков, различая субъективную (при наличии вины) и объективную (безвиновную) противоправность, отождествлял противоправность с правонарушением (там же, с. 145), в чем его и упрекают И. С. Самощенко (Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., 1963, с. 16) и Ойгензихт В. А. (Проблема риска в гражданском праве, с. 180). Господствующим воззрением является трактовка правонарушения как единства противоправности, т. е. объективного, и вины как его субъективного компонента (см., например: Самощ е н к о И. С. Указ. соч., с. 17; М а т в е е в Г. КОснования гражданско-правовой ответственности, с. 20—21; О й г е нз и х т В. А. Проблема риска в гражданском праве, с. 183). Исходя из того, что при осуществлении правомерной деятельности можно причинить неправомерные последствия, М. М. Агарков не отрицал, что в порядке исключения из принципа вины возникает в этом случае ответственность (правда, в 1944 году в учебнике гражданского права он настолько расширил понятие вины, что фактически стал на позицию сторонников теории виновного причинения вреда владельцем источника повышенной опасности). Иной вывод делают те авторы, которые, отождествляя противоправность с правонарушением, вместе с тем полагают, что там, где нет нарушения норм, находящихся вне ст. 90 Основ гражданского законодательства и запрещающих причинять вред, там нет и противоправности, а следовательно, нет и ответственности. Отсюда — вывод, что правомерная деятельность источника повышенной опасности не может повлечь неправомерных последствий и что, следовательно, норма права, возлагающая на владельца этого источника обязанность возместить вред (ст. 90 Основ) — это норма, устанавливающая не ответственность, а особый вид страхования лица, потерпевшего от несчастного случая. Такова, например, позиция В. А. Рахмиловича (Р а х м и л ов и ч В. А. О противоправности как основании гражданской ответственности. — «Сов, государство и право», 1964, № 3, с. 54—55, 60). 1/27 Зак, 895 177 |