|
358 вятся действенными факторами человеческого поведения, лишь пройдя через человеческую ментальность, преломивщись в сознании людей, затронув их мысли и чувства»'. Гуревич отказывается от определения того, какая сторона жизни общества материальная или духовная играет решающую роль, акцентируя внимание на взаимосвязи, взаимодействии: «...явления разного порядка вступают в процессе общественной практики в самые разнообразные и каждый раз по своему структурирующиеся констелляции»^. Взаимодействие материального и духовного фиксируется, согласно Гуревичу, в определенных конструктах исторического опыта сознания. Историческое сознание общества рассматривается им как «ядро» социальной жизни, как «звено», опосредующее воздействие материальных и духовных факторов на социальное поведение, как «среда», в которой «выплавляются» культурспецифические реакции людей на стимулы их поведения . Таким образом, в историческом познании Гуревичем предлагается осуществление синтеза формационного и культурологического (цивилизационного) подходов на основе расширенного истолкования категории «социальное», имеющей, по его мнению, не только определенное экономическое, но и культурспецифическое наполнение. Большой интерес для изучения проблемы ментальностей представляют труды мыслителей психоаналитического направления, в частности работы К.Г. Юнга. Им отмечается удивительная «живучесть» некоторых моделей восприятия, мышления и действия. Эти универсальные модели, получившие в его учении название архетипов, сформировались в то время, когда мышление не было отчленено от эмоций, чувств, инстинктов. Архетипом является врожденная тенденция реагировать эмоционально, когнитивно на конкретные ситуации. На основе исследования различных культур Юнг делает вывод о включенности архетипических установок в их содержание. Он считает. ' Гуревич А.Я. Историческая антропология: проблемы социальной и культурной истории // Вестник АН СССР. 1989. № 7. С.73. ^ Гуревич А.Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». М., 1993. С.248. ^ Там же. С.68. |
4 Л. М. Савельевой, А. В. Полетаева, К. В. Хвостовой, В. С. Шмакова и др.); как один из важнейших рассматривается вопрос о необходимости синтеза формационного и культурологического подходов в историческом познании. Возможность такого синтеза осмысляется на основе категории историческое сознание (см. работы А. Я. Гуревича). Историческое сознание рассматривается как ядро социальной жизни, как звено, опосредующее воздействие материальных и духовных факторов. История предстаёт как процесс объективирования сознания в различных формах, как самовыражение и, одновременно, самопознание, самопонимание человека. Осмысление исторического процесса сквозь призму категории «историческое сознание» способствует самоопределению истории как науки, выявлению особенностей той реальности, на объяснение, описание, понимание которой она направлена. При этом речь идет не только о специфике истории как процесса, данного в связности времен, но и о специфике истории как вида знания. История изучает явления на уровне типического и особенного, познание типического и особенного предполагает анализ исторического сознания, раскрывающий своеобразие и ценностно-смысловое содержание деятельности людей. В свете всего сказанного задача исследования исторического сознания имеет серьезную научную значимость. Одним из эффективных способов ее решения стало обращение к широкому кругу исторических источников. Степень разработанности проблемы. Историческое сознание предстает как сложное синтетическое образование в сфере духовной жизни общества. Различные его аспекты изучались многими отечественными и зарубежными учеными. Анализ работ, посвященных историческому сознанию, показывает, что в центре внимания, как правило, находились отдельные аспекты данного феномена. Исходя из целевых задач диссертации, выделим несколько наиболее значимых групп исследований. В особую группу отнесем труды ученых, анализирующих природу самого феномена историчности. К их числу отнесем работы И. А. Гобозова, 30 исторического процесса. «Поведение людей, пишет Гуревич, детерминируется не одними лишь материальными отношениями и объективной реальностью в огромной степени на него налагает неизгладимый отпечаток тот способ понимания этой действительности, который присущ их культуре, их субъективное восприятие мира, каковое само делается неотъемлемым факторами [66; с. 73]. компонентом и фактором исторического процесса. Стимулы, исходящие из социального и природного мира, становятся действенными преломившись в сознании людей, затронув их мысли и чувства» человеческого поведения, лишь пройдя через человеческую ментальность, Гуревич отказывается от определения того, какая сторона жизни общества материальная или духовная играет решающую роль, акцентируя внимание на взаимосвязи, взаимодействии: «... явления разного порядка вступают в процессе общественной практики в самые разнообразные и каждый раз по своему структурирующиеся констелляции» [67; с. 248]. Взаимодействие материального и духовного фиксируется, согласно Гуревичу, в определенных конструктах исторического опыта сознания. Историческое сознание общества рассматривается им как «ядро» социальной жизни, как «звено», опосредующее воздействие материальных и духовных факторов на социальное поведение, как «среда», в которой «выплавляются» культурспецифические реакции людей на стимулы их поведения [см.: 67; с. 68]. Таким образом, в историческом познании Гуревичем предлагается осуществление синтеза формационного и культурологического (цивилизационного) подходов на основе расширенного истолкования категории «социальное», имеющей, по его мнению, не только определенное экономическое, но и культурспецифическое наполнение. Большой интерес для изучения проблемы ментальностей представляют труды мыслителей психоаналитического направления, в частности работы К. Г. Юнга. Шл. отмечается удивительная «живучесть» некоторых моделей восприятия, мышления и действия. Эти универсальные модели, получившие в его учении название архетипов, сформировались в то время, когда мышление не было отчленено от эмоций, чувств, инстинктов. Архетипом является 31 врожденная тенденция реагировать эмоционально, когнитивно на конкретные ситуации. На основе исследования различных культур Юнг делает вывод о включенности архетипических установок в их содержание. Он считает, что архетипы являются тем строительным материалом, который «дает жизнь мифам, религиям, философским концепциям, разделяющим исторические эпохи» [317; с. 76]. С методологической точки зрения для нас здесь важна постановка Юнгом вопроса об анализе культурспецифического наполнения архетипических образов в рамках общего исследования исторического опыта сознания. Некоторые методологические моменты, существенные для познания исторического опыта сознания, были рассмотрены в работах российских философов Э. В. Ильенкова и Д. И. Дубровского в связи с исследованием проблемы идеального. Анализируя идеальный компонент сознания философы выделили в нём реальность «объективную» (Ильенков) и «субъективную» (Дубровский) в качестве автономных полюсов духовного опыта [см.: 105; с. 275-276, 281; 89; с. 215]. В историческом процессе первый дан исключительно в опредмеченных формах коллективной деятельности, второй в идеальном или объективированном содержании сознания индивида. Познание данных полюсов духовного опыта имеет, согласно философам, некоторые особенности. Объективная реальность как самостоятельная сущность может быть познана в целостности своих опредмеченных форм, в которых «план выражения» адекватен «плану содержания». РТное дело реальность субъективная. В историческом познании ненаблюдаемое идеальное содержание сознания индивида может быть изучено только в объективированных формах. Последние, подчеркивает Дубровский, не отражают адекватно индивидуального сознания, в котором всегда имеется нечто такое, что не объективируется полностью либо вообще не может быть объективировано, то есть неотчуждаемо от живой личности, существует только в ней исключительно в форме субъективной реальности данной личности [см.: 89; |