40 ривать познание в контексте индивидуальных и коллективных, психологических, исторических, культурных, институциональных, организационных условий его порождения. И если абстрактный подход позволяет выявить структуру, свойства и закономерности научного знания «самого по себе», что ценно для более глубокого его понимания, уяснения его природы, специфики, то рассмотрение вместе с тем феномена знания как элемента культуры, ясное представление о том, каковы закономерности его функционирования в недрах культурной среды, приобретает в настоящее время тем большую практическую ценность, чем более глубокими становятся связи науки и социума в целом. Еще в начале прошлого века известный французский философ и социолог Эмиль Дюркгейм подметил следующую интересную закономерность в развитии большинства научных дисциплин: все начинается с накопления чисто, так сказать, рецептурных знаний практического характера, и только на следующем этапе нас начинает интересовать объект сам по себе. Вот что он, например, пишет о возникновении социологии: «Конечно, в известном, очень широком, смысле слова размышление о предметах политической и социальной жизни началось еще задолго до XIX века... Но все эти различные исследования отличались одной существенной чертой от того, что означает слово «социология». Действительно, они ставили себе задачей не описать и объяснить общества такими, каковы они в данный момент на деле, или каковы они были на деле, а исследовать, чем должны быть общества, как они должны сорганизоваться, чтобы быть по возможности совершенными. Совсем иную цель ставит социология, изучающая общества только для того, чтобы их познать и понять, подобно тому, как физик, химик, биолог изучают физические, химические, биологические явления» . На наш взгляд, это описание, касающееся, правда, другой научной дисциплины, вполне можно применить и к ситуации, сложившейся в области философии и методологии ' Дюркгейм Э. Социология и социальные науки// Метод в науках. С.-Пб, 1911. С.226. |
21 видимому, только с этого момента, когда процесс научного познания начинает рассматриваться с точки зрения его реального, а не возможного состояния, мы и можем говорить о возникновении философии науки в полном смысле этого слова" \ Означает ли это, в свою очередь, что какой-либо из подходов к изучению научного знания, реализуемый в области философии науки или методологии научного познания, может быть менее ценен с точки зрения современного представления о науке? По всей видимости можно с полным правом ответить отрицательно на данный вопрос, поскольку речь здесь идет скорее о взаимодополняемости. Методология науки изучает научное знание и его свойства в деперсонализированном виде, то есть, когда содержание знания берется в абстракции, вне всякой зависимости от познавательной деятельности субъекта (здесь можно отметить все более широкое использование методологией науки точных методов, математического моделирования систем научного знания и его компонентов). Философия науки, напротив, стремится рассматривать познание в контексте индивидуальных и коллективных, психологических, исторических, культурных, институциональных, организационных условий его порождения. И если абстрактный подход позволяет выявить структуру, свойства и закономерности научного знания "самого по себе", что ценно для более глубокого его понимания, уяснения его природы, специфики, то рассмотрение вместе с тем феномена знания как элемента культуры, ясное представление о том, каковы закономерности его функционирования в недрах культурной среды, приобретает в настоящее время тем большую практическую ценность, чем более глубокими становятся связи науки и социума в целом. Еще в начале прошлого века известный французский философ и социолог Эмиль Дюркгейм подметил следующую интересную закономерность в развитии большинства научных дисциплин: все начинается с нако ' Розов М.А. О судьбах эпистемологии и философии науки // Философия, наука, цивилизация. М., 1997. С. 40. 22 пления чисто, так сказать, рецептурных знаний практического характера, и только на следующем этапе нас начинает интересовать объект сам по себе. Вот что он, например, пишет о возникновении социологии: "Конечно, в известном, очень широком, смысле слова размышление о предметах политической и социальной жизни началось еще задолго до Х1Х-го века... Но все эти различные исследования отличались одной существенной чертой от того, что означает слово "социология". Действительно, они ставили себе задачей не описать и объяснить общества такими, каковы они в данный момент на деле, или каковы они были на деле, а исследовать, чем должны быть общества, как они должны сорганизоваться, чтобы быть по возможности совершенными. Совсем иную цель ставит социология, изучающая общества только для того, чтобы их познать и понять, подобно тому, как физик, химик, биолог изучают физические, химические, биологические явления"'. На наш взгляд, это описание, касающееся, правда, другой научной дисциплины, вполне можно применить и к ситуации, сложившейся в области философии и методологии научного познания. Все действительно начиналось здесь с выработки определенных методологических стандартов и образцов, которые были призваны усовершенствовать концептуальную структуру науки, и лишь много позже приходит интерес к тому, как на деле применяются (если вообще применяются) эти нормы и правила. Таким образом, можно отметить, что исследовательская область, которую мы сегодня называем философией науки, прошла долгий путь развития, эволюционируя от исследовательского направления, базирующегося в основном на точных науках с применением естественнонаучного метода, до дисциплины, имеющей ярко выраженную гуманитарную направленность. Веским основанием для зачисления ее в разряд гуманитарных дисциплин стала, напоминаем, установка на эмпирический анализ знания и науки, которая, хотя и в разных условиях, почти параллельно развивалась как у нас, так и за рубежом. В России это связано во многом с работами ' Дюркгейм Э. Социология и социальные науки // Метод в науках. Спб., 1911. С. 226. |