|
52 изменение характера решаемых современной наукой проблем, повышение их сложности и социально-практической значимости, некоторые из исследователей науки склонны предположить, что в качестве нового эталона научности вполне могут фигурировать комплексные междисциплинарные исследования'. Впрочем, сегодня мало кто из философов решается говорить о возможности достижения знания о реальности самой по себе. Собственно, даже такая постановка вопроса, предполагающая жесткое разграничение объекта и субъекта, уже не является актуальной. Акцент делается, скорее, на точке пересечения области субъективного и внешнего, объективного. Изменения, происходящие в социальных и мировоззренческих основаниях современной науки, ее социологизация и гуманизация, связанная со все большей включенностью познающего субъекта в структуру научного знания, является отражением общих тенденций, наблюдающихся в мире. Необходимость сравнивать знание не со статичной, а со становящейся, самоорганизующейся, стремительно меняющейся действительностью требует, как бы тривиально это не прозвучало, переосмысления своего подхода к ней. «Как поймать в концептуальные сети ускользающую реальность? Вот основная проблема, — считает отечественный исследователь науки В.В. Казютинский, которую выдвигают сегодня эпистемологи» . В настоящее время довольно популярной является точка зрения, отказывающая науке в праве называться главной и определяющей формой постижения мира. Все чаще высказываются сомнения в том, что науке как системе объективного знания удастся и впредь сохранить ее былой ценностный статус в общественном менталитете. И если вполне понятны могут быть обвинения науки, идущие, так сказать, извне и не предполагающие сколько ' См., напр.: Кезин А.В. Идеалы научности и паранаука // Наука в культуре. М., 1993. Казютинский В.В. Истина и ценность в научном познании // Проблема ценностного статуса науки на рубеже XXI века. С.-Пб, 1999. С.71. 2 |
33 классическом идеале научности в настоящий момент очевидно, а новый идеал еще находится в процессе формирования, которое, по всей видимости, имеет следующие основные тенденции: антифундаментализация, плюрализация, экстернализация. Здесь подразумеваются в первую очередь замена фундаменталистского критерия обоснованности и надежности критерием эффективности в решении проблем, допустимость множественности частных идеалов научности, а также учет социокультурных факторов при анализе процесса научного познания. Как уже было сказано, поиск новых образцов научности еще далеко не окончен. Однако уже сейчас, принимая в расчет изменение характера решаемых современной наукой проблем, повышение их сложности и социально-практической значимости, некоторые из исследователей науки склонны предположить, что в качестве нового эталона научности вполне могут фигурировать комплексные междисциплинарные исследования'. Еще одной проблемой, которую хотелось бы особо выделить, поскольку ни одна современная концепция науки не обходится, очевидно, без постановки этого вопроса, является проблема истины, столь же "вечная", впрочем, как и проблема демаркации. С тех пор, как истина была признана высшей культурной ценностью науки, а стремление к этой ценности высшей моральной обязанностью ученого, ведется непрерывная работа по поиску путей и средств максимально возможного приближения к ней. Принято считать, что основная идея классической концепции истины (ее современный вариант получил название "корреспондентской") была впервые отчетливо сформулирована еще Платоном и Аристотелем. В частности, Платон выразил эту идею следующим образом:"... тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит Истину, тот же, кто говорит о них иначе, лжет... " . Претерпевая в ходе дальнейшего развития научного познания существен ' См., напр.: Кезин А В. Идеалы научности и паранаука // Наука в культуре. М., 1993. ^ Платон. Соч.: В 4 т. М., 1968. Т. 1. С. 417. 36 это то, что разумное сообщество сочтет логически последовательным, и с чем оно согласится, но протестует вместе с тем против "абсолютного соглашения" касательно истины, свободного от любых элементов "факта". Перейдя к рассмотрению истины в духе теории когеренции, Патнэм включает в когерентность знания связь между теориями высших уровней и концептуальными структурами, допускающими непосредственную эмпирическую проверку. Тем самым он как бы негласно признает возможность соответствия научных знаний реальности. С нашей точки зрения, наиболее ценное, что можно зафиксировать в исследованиях Патнэма, состоит в том, что они наглядно показывают дополнительность разных теорий истины и необходимость, таким образом, их совместного применения при анализе все более усложняющегося научного знания. Впрочем, сегодня мало кто из философов решается говорить о возможности достижения знания о реальности самой по себе. Собственно, даже такая постановка вопроса, предполагающая жесткое разграничение объекта и субъекта, уже не является актуальной. Акцент делается, скорее, на точке пересечения области субъективного и внешнего, объективного. Изменения, происходящие в социальных и мировоззренческих основаниях современной науки, ее социологизация и гуманизация, связанная со все большей включенностью познающего субъекта в структуру научного знания, является отражением общих тенденций, наблюдающихся в мире. Необходимость сравнивать знание не со статичной, а со становящейся, самоорганизующейся, стремительно меняющейся действительностью требует, как бы тривиально это не прозвучало, переосмысления своего подхода к ней. "Как поймать в концептуальные сети ускользающую реальность? Вот основная проблема, считает отечественный исследователь науки В.В. Казютинский, которую выдвигают сегодня эпистемологи"'. В настоящее время довольно популярной является точка зрения, отка' Казютинский В.В. Истина и ценность в научном познании // Проблема ценностного статуса науки на рубеже XXI века. СПб., 1999. С. 71. 37 зывающая науке в праве называться главной и определяющей формой постижения мира. Все чаще высказываются сомнения в том, что науке как системе объективного знания удастся и впредь сохранить ее былой ценностный статус в общественном менталитете. И если вполне понятны могут быть обвинения науки, идущие, так сказать, извне и не предполагающие сколько-нибудь серьезного анализа природы и сущности научного знания, то критика науки со стороны ее профессиональных исследователей (философов науки) вызывает уже, как отмечает, например, Б.А. Мамчур, серьезные опасения'. Науку критикуют сегодня порой за ее якобы безличностный характер, логоцентризм, за стремление отмежеваться от всех прочих областей культуры в надежде сохранить свою автономию. В русле этих настроений резко усилилось влияние иных подходов к познанию, основой которых являются антропологические и социокультурные смыслы. В контексте экзистенциально-антропологической философской традиции негативно оценивается, например, тенденция науки к получению объективной истины о внешнем мире, оторванной от внутреннего мира человека. Считается, что особую ценность имеет не истина как знание об объекте, а истина личностного бытия человека, так называемая экзистенциальная истина. Принимая во внимание, таким образом, сложившиеся обстоятельства, будет интересно и актуально на наш взгляд обратиться к творчеству исследователей науки, придерживающихся рационалистической, так сказать, линии в ее трактовке, но вместе с тем учитывающих немаловажную роль социокультурного контекста. Речь пойдет в данном случае о постпозитивистской философии науки, представленной хорошо известными именами Поппера, Куна, Лакатоса, а также философов более молодого поколения, например, Ньютона-Смита, Лаудана и других. Как известно, все эти философы, в равной мере признавая возможность конструктивного участия фи ' См.: Мамчур Е.А. Остается ли автономия идеалом научного знания? // Проблема ценностного статуса науки на рубеже XXI века. СПб., 1999. С. 28. |